Александр Чемек - Где-то на сопках. Хроники строителя магистрали. Книга 1

Степанов, видя мои страдания, угощает свежим чаем. Наконец, сажусь печатать и я.

— Только 5—10 снимков, не больше, — просит Лёня.

Меня тошнит и мучает странная одышка. Что за чай мы пили? Влад тоже не может заснуть целый час, просит разбудить его в 3 часа.

…Печатая фото, я высказал идею о создании фотолетописи отряда. Лёня только поиздевался над этой идеей… К пяти утра мы отглянцевали все снимки, и я ушёл спать.

В среду 3-го на работе меня опять не замечают. Идёт маленький скандал на высоком уровне. Осимчук и Сученко считают, что подъёмные краны распределили неправильно.

— Как написали разнарядку, так я их и отдал, — говорит главный механик.

— Сейчас поедем по объектам, — заявляет главный инженер. — Где кран простаивает, там и заберём.

Шелков выскакивает из бытовки обиженный и — к главному механику:

— Ну, давайте, давайте мне ЗИЛ, раз К-161 занят. Давайте всё, что вам не нужно!

…Я слоняюсь по двору. Омаров излагает план:

— Сейчас Чекурин должен отрезать бензорезом лист железа, чтобы сварить расширительный бак для отопления дома Сученко, а потом займется кабиной.

Однако, сначала Чекурин заводит с Удяковым САК, потом меняет на нём аккумулятор до 10 часов. В 10 исчезает, как оказалось, — за пропановой горелкой. Появляется в 11 часов. Я с Витьком рихтую кабину, но Чекурин посылает меня за метром в слесарку. Пети в слесарке не нахожу и присоединяюсь к слушателям смрадных анекдотов.

Собрались: экскаваторщик, усатый и Костя Матёрый. Костя откровенничает о том, как однажды упросил соседку отдаться, посулив ей пять рублей, но использовав её в меру своей похоти, так и не расплатился. Толик — о своём друге, который в школьные годы жил у учительницы и соблазнил её. Костя добавил анекдот о муже, который любил помогать тёще…

Метр мне никто не даёт, и Омаров выпрашивает у Жука линейку вместо метра с условием, чтобы я тут же её вернул. Начинаю размерять железо. Когда спрашиваю у Чекурина, сколько нужно добавить на шов, выясняется, что в записке накарябаны другие размеры. Черчу камнем на железе контур, а Авдеев пробивает его зубилом. Наконец Чекурин начинает резать железо, но что-то у него не получается, и до обеда он так ничего и не сделал.

Дома Лёшка пичкает меня глазуньей с жареной колбасой, но я отказываюсь, будто есть не хочу.

С обеда я опаздываю на 20 минут, так как обрезал фотографии и заряжал в аппарат плёнку. Снимаю в ОГМ всех подряд для сборной виньетки к восьмому марта. Старался снимать незаметно, но бульдозерист-балаболка всё же увидел.

— Ах ты, композитор, — поддел он. — Да у меня таких фотографов полный вагон!

Многих удаётся снять незаметно, но больше в профиль. При этом успеваю возиться с кабиной. Приходят оба главных.

— До сих пор железо для бака не разрезано?! — удивляется главный инженер. — У меня же дома сейчас сварщики работают и ждут!

— Ну, что я могу сделать? Не режет горелка и всё, — бормочет Чекурин.

— Скажи, что не хочешь. Давно бы уже сходил в РПБ на гильотину.

— А что, я знаю там кого-то что ли?..

Начальники уходят в РПБ договариваться о кройке железа. Мы варим в кабине все мелкие швы по указанию Вяковлева.

— Жестянщиком тут быть не обязательно, — уверяет он. — Нужно варить и варить вокруг, собирать все осколки, постепенно всё само встанет на свои места…

…Пробежал в центре по магазинам в поисках альбома для фотографий к дню рождения Виктора. В книжном магазине альбомы слишком большие. В «Пионере» нет никакой выставки книг и картин. Иду злой обратно в книжный. Покупаю большущий альбом…

…В 19:30 ко мне заходит уже весёлый Адонин. Клеим с ним в альбом фотографии и подписываем их с претензией на юмор. Лёня расходится, делает шаржи и напоследок — подпись к фото Катерины с автографом. К 8 вечера всё было готово.

В 20:30 захожу к Виктору, поздравляю с днём рождения и вручаю фотоальбом. Он наливает штрафную коньяка. Все смотрят альбом и расписываются на первой странице. Аничкин был уже хорош. Он и до этого был на взводе: Иосиф и Алина объявили ему презрение, когда он назвал чушью агитку, которую они готовят к восьмому марта, и отказался заниматься в студии.

Меня кормят, поят, но в 10 вечера становится скучно, и я ухожу спать. Не обошлось и без драчки. Отличились Копель и Владимирский.

На следующий день Гоша встаёт с больной головой и обещает всем «больным» дать опохмелиться из собственных запасов. Выпиваем по рюмке коньяку и идём в столовую. На разводку на работе опаздываю. Идём с Витьком к своему сварщику. До девяти курим.