Идо Нетаньяху - Последний бой Йони

Идо вспоминает, что, когда они спустились вниз, на улицу, глазам их предстала такая картина: в Кирие была «полная темнота. Единственная машина на стоянке снаружи — та, на которой мы сюда приехали. Никакого сравнения с тем, что происходит во время самой небольшой операции в Ливане… когда весь свет горит и все работают. А тут в операции задействована только небольшая группа людей, которые падают с ног… и это наглядно демонстрирует тот факт, что Генштаб все еще не относится серьезно к этому делу».

Закончив свои дела в Кирие, Эхуд, как сказано, поехал в Часть. На этом этапе Шомроном было определено, что Эхуд должен командовать действиями у старого терминала. Это означало, в сущности, командовать бойцами Части, то есть с точки зрения иерархии Йони был в этом случае ему подчинен. Такое назначение Эхуд получил от Дана Шомрона еще в полдень того дня, когда Йони только начал входить в курс дела. Шомрон рассказывает, что причиной назначения Эхуда было то, что Йони он почти не знал, а Эхуда знал хорошо и на него полагался. Йони был недоволен решением Шомрона. Хотя во всем, что касалось действий Части в операции, Йони был определяющей инстанцией — он руководил заседанием по планированию в Части, принимал решения по различным пунктам плана, инструктировал бойцов, наблюдал за тренировками, он отдаст в момент операции команды бойцам, — но на деле существовала вероятность того, что Эхуд отберет у него командование операцией по освобождению или, по крайней мере, так это будет выглядеть. Эхуд, со своей стороны, не хотел упустить возможность командовать операцией такого огромного значения. «Кто не хочет командовать такой операцией?!» — выразился позже по поводу участия в ней Эхуда один из офицеров штаба Части.

Йони не собирался мириться с этим. Отряд на месте боя будет целиком состоять из бойцов Части, и Йони, в качестве ее командира, считал, что командовать должен только он. Услышав в начале дня от Муки о роли Эхуда, Йони сказал: «Не вижу никакой другой возможности, кроме той, что я буду командовать действиями Части» [39] Текст примечания отсутствует в книге ( прим. верстальщика ). . С готовностью принимая советы Эхуда. которого он глубоко уважал, Йони, однако, был полон решимости не допустить, чтобы Эхуд командовал бойцами части, хотя бы и в качестве высшей инстанции.

Тамир, войдя еще раньше вечером в комнату Йони во время заседания группы планирования, почувствовав что Йони не очень рад присутствию Эхуда у себя в кабинете. Он это уловил с ходу, по взгляду Йони и по его поведению; однако другие командиры ничего такого не заметили.

Теперь Йони и Эхуд сидели вдвоем, и несомненно, хотя, возможно, и в скрытом виде, в их отношениях чувствовалась напряженность. Эхуд прошелся с Йони по всему плану и дал, со своей стороны, ряд советов. Будучи всецело занят подготовительными и координационными работами в Кирие, он ими не ограничился. По своему обыкновению, а также и потому, что ответственность за главную часть операции лежала в тот момент на нем, он хотел проверить по мере возможности деятельность Части, а не только «наблюдать» сверху и давать руководящие указания. И действовал так, несмотря на то, что мог положиться на Йони, которого хорошо знал.

Посмотрев план, Йони и Эхуд сели в машину Эхуда и поехали домой. Они жили в одном доме — Йони этажом ниже Эхуда.

До возвращения на базу у Йони оставалось час-два сна. На обеденном столе он оставил для Брурии четыре листка из блокнота, где писал ей перед этим на той же неделе о своих душевных проблемах.

Письмо полно грусти, но в конце слышится также некоторая надежда на будущее.

«Я верю в тебя, в себя, в нас обоих, — писал Йони, — верю, что нам удастся прожить нашу молодость, тебе — твою молодость и жизнь, а мне — мою жизнь и искру моей юности.

Все будет в порядке».

Это будут последние записанные им мысли.

Мы находимся в доме семейства Бармейеров. Я выхожу из гостиной, где моя мать беседует с Мартой и Цви и отправляюсь на поиски улизнувших от меня братьев. Захожу в комнату Бари в конце коридора — там жил Йони во время срочной службы — и нахожу их обоих, Йони и Биби, сидящих на кровати. Бари нет, он уже уехал в Италию изучать медицину. Йони тоже студент — изучает математику и философию в Еврейском университете после одного учебного года в Гарварде.

Что-то заговорщическое есть в том, как вскинули они головы в направлении двери. Я прошу объяснений, и Йони говорит мне, что подумывает о возвращении в армию, в часть Биби; при этом берет с меня слово хранить молчание.