Лоуренс Сутин - Филип К. Дик. Жизнь и Всевышние вторжения

Фил вступил в пору стилистического мастерства. И в 1958 году он решает, ничуть не отказываясь от своих амбиций в области «мейнстрима», использовать этот стиль для работы над фантастическим романом. Он назвал его Biography in Time , но издательство Lippincott в конечном итоге издало его в 1959 году (первая книга Фила, вышедшая в США в твердом переплете) под названием «Порвалась дней связующая нить». На рынок он поступил не под рубрикой «научная фантастика», а как «роман-предупреждение». Фил постоянно заглядывал в Time и New York Times Book Review , надеясь найти там первые официальные серьезные обзоры его творчества. Но они не появлялись. Продажи шли слабо. Следующим изданием этого романа, шестью годами позже, стала книга в мягкой обложке издательства Belmont, на которой, типично для научной фантастики, были изображены астронавты и луна, падающая с неба.

Это не суть важно. Достижение Фила в «Порвалась дней связующая нить» в том, что он написал роман, в котором встречается востребованный научной фантастикой мир будущего с реалиями 1958 года, и здесь весьма к месту оказался его талант автора «мейнстрима». Напряженное повествование – роман читается очень быстро – и прекрасно сформированный мир 1958 года трансформируется в нечто иное.

Рэгл Гамм использует свое экстрасенсорное восприятие, чтобы отвечать на вопросы конкурса «Где теперь появится Зеленый Человечек?» – который проводится местной ежедневной газетой. Рэгл работает дома, и люди, занятые настоящей работой, считают его несколько странным. (Рэгл и писатели-фантасты имеют много общего между собой.) Оказывается, что в 1998 году военные используют его ответы для прогнозирования и перехвата ракетных атак с Луны. В реальном 1998 году связанное с войной напряжение довело Гамма до нервного срыва. И военные построили для него поддельный маленький город 1958 года, город его детства (подобный детскому городку «Уош-35» из произведения «Когда наступит прошлый год»), чтобы там он продолжал работать над вопросами обороны, пребывая в иллюзии. В конце романа Рэгл узнает правду. Роман вполне достойный, за исключением того, что его аккуратное завершение, вполне в духе жанра, никак не объясняет события, которые придают роману его особенную интеллектуальную сюрреальность. К примеру, вот сцена, где реальность Рэгла 1958 года деконструируется так, как не предвидят военные:

«Пиво у вас есть?», – сказал он [Рэгл]. Его голос звучал забавно. Тонко и отдаленно. Продавец в белом фартуке и колпаке уставился на него, уставился и не двигался. Ничего не произошло. Ни единого звука. Дети, машины, ветер; все замолкло.

Пятидесятицентовая монета провалилась сквозь дерево и как будто утонула. Она пропала.

Я умираю, подумал Рэгл. Или что-то в этом духе.

Его охватил страх. Он попытался говорить, но губы не слушались его. Поглощен тишиной.

Только не снова, подумал он.

Не снова!

Это происходит со мной снова.

Киоск с прохладительными напитками разлагался на частицы. Молекулы. Он видел молекулы, лишенные цвета, лишенные качеств, из которых тот киоск состоял. Затем он посмотрел сквозь киоск в пространство позади него и увидел холмы, деревья и небо. Он увидел, как киоск перестает существовать вместе с продавцом, с кассовым аппаратом, автоматом с апельсиновым напитком, кранами для разлива колы и рутбира, ящиками со льдом для охлаждения бутылок, жаровней для хот-догов, баночками с горчицей, полками с вафельными стаканчиками, рядом тяжелых круглых металлических крышек, под которыми были самые разные сорта мороженого.

Вместо всего этого был листок бумаги. Он вытянул руку и взял этот листок бумаги. Там было напечатано крупными буквами:

КИОСК С ПРОХЛАДИТЕЛЬНЫМИ НАПИТКАМИ

Развернувшись, Рэгл неуверенным шагом двинулся обратно, минуя играющих детей, скамейки и стариков. Пока он шел, он засунул руку в карман пиджака и обнаружил там металлическую коробку, которую, впрочем, он там и держал.

Он резко остановился, открыл ее и взглянул на листки бумаги, которые там уже были.

Всего шесть. Шесть раз.

Фил пришел к мысли о романе, когда однажды в своей ванной комнате на Франсиско-стрит обнаружил шнурок для включения света, которого здесь никогда не было и не могло быть, – свет в ванной зажигался настенным выключателем. Импульс, вызванный этим, можно объяснить всего лишь причудой или подсознательной уверенностью в существовании альтернативных миров. Фил, будучи писателем-фантастом, выбрал, естественно, последнее. Он был убежден, что темы «Ока…» и «Времен» напоминают друг друга: мы, люди, можем быть обмануты той реальностью, в которой мы обитаем. В «Экзегезе» он писал: