Андрей Смирнов - Дон Корлеоне и все-все-все

Что же в это время делает остальная Италия? В смысле, — Италия нормальных, честных, добрых, весёлых и работящих людей? Эта Италия тоннами скупает попкорн, рассаживается перед телевизорами и начинает болеть так, как болеет только лишь, пожалуй, за национальную сборную по футболу. А это она делать умеет, уж поверьте.

Товарами года становятся мыло марки «Чистые руки» и часы «Время правосудия». На тематических дискотеках молодёжь танцует в футболках с надписью Milano ladrona, Di Pietro non perdona! — «Миланские ворюги, Ди Пьетро не прощает!». По вечерам у газетных киосков выстраиваются длинные очереди из людей, желающих поскорее узнать, каких же ещё негодяев отловили сегодня наши бравые парни.

На сторону этой бескровной революции переходит католическая церковь. Миланский архиепископ лично благословляет Ди Пьетро на ратный труд.

Не желают отставать от всеобщего веселья и вышеупомянутые «новые» партии, использующие подвернувшуюся возможность, чтобы от души потоптаться на политических оппонентах. Северные легисты доходят до того, что организуют поставки в парламент мыла и верёвок, предлагая социалистам и демохристианам не теряя времени воспользоваться этим инструментарием по назначению. Те, однако, предпочитают иные методы.

Выше я сказал, что Ди Пьетро совершил революцию без единого выстрела. Это не совсем так. Выстрелы звучали десятками. Стреляли коррупционеры, и стреляли они себе в головы. По стране прокатывается эпидемия самоубийств.

Пользуясь этим, партии пытаются контратаковать. В особенности ситуация обостряется после того, как в тюремной камере самоубивается Габриэле Кайляри, президент ENI, итальянского аналога Газпрома, оставив предсмертную записку с жалобами на дипьетровскую жестокость и неразборчивость в методах. Миланскую прокуратуру начинают терзать проверки и инспекции.

Партиям было за что сражаться. Бюджет Танжентополиса, общая сумма всех откатов в стране, оценивался в районе пяти миллиардов евро в год.

Предпринимателям не очень хотелось извлекать эти деньги из собственного кармана. И они перекладывали расходы на налогоплательщиков, завышая стоимость подрядов и контрактов.

Так, например, строительство миланского метро в 1992 году обходилось бюджету в девяносто шесть миллионов евро за километр. Для сравнения: километр гамбургского метро в те же времена стоил двадцать два с половиной миллиона. После завершения операции «Чистые руки» затраты на строительство упали вдвое. Но метро, по крайней мере, штука сама по себе для граждан полезная. Гораздо печальнее дела обстояли в тех случаях, когда что-нибудь строилось исключительно ради самого процесса строительства… Хотя какой смысл подробно объяснять технологии откатинга, чай не в Швейцарии живём. И так понятно.

Расследование меж тем подбирается всё ближе к лидеру социалистов — Беттино Кракси. Что делать, если тебя грозит смести революция? Правильно. Нужно попытаться её возглавить. Кракси обращается к депутатам парламента:

— Посмотрите на себя! Вы же жалкие, ничтожные личности! Хватит левоцентриздить народные деньги! Вся власть Учредительному собранию!

И поскольку отныне речь уже вполне официально идёт о кризисе самого итальянского государства, Кракси полагает, что далее расследованием должна заниматься не прокуратура, а… тадам!.. парламент. Красивый заход, согласитесь.

В ответ на это Ди Пьетро хмыкает, высылает Кракси повестку и предъявляет кучу обвинений.

Развивая краксианскую идею, в марте 1993 года премьер-министр Амато издаёт указ, выводящий незаконное финансирование партий из сферы компетенции прокуратуры.

Вечер резко перестаёт быть томным. Весёлые и добродушные итальянские граждане прямо на глазах мрачнеют и вызверяются, дружно выходят на улицы и недвусмысленно дают понять: если Амато намерен продолжать в том же духе, то они, граждане, вспомнят славные партизанские традиции и откопают из виноградников дедовские пулемёты.

И происходит немыслимое. Президент Республики требует поднять ему веки, просыпается и впервые за всю итальянскую историю отказывается подписать указ премьера.

Однако партии не теряют надежды. В апреле парламент голосует против снятия с Кракси депутатской неприкосновенности. Граждане молча берут лопаты и решительным шагом идут к виноградникам. Причём к ним присоединяются и несколько министров действующего кабинета. По зрелом размышлении депутаты всё же решают Кракси пожертвовать.