Андрей Смирнов - Дон Корлеоне и все-все-все

Доходило до смешного: Беретта AR70, из которой Роберто покрошил кучу народу, — была официально зарегистрирована на его имя. Полиция, разумеется, провела тщательную проверку всех владельцев подобного оружия. Что сделал Сави? Правильно. Быстро купил такую же винтовку, представил её сам себе к осмотру и признал себя полностью непричастным к совершенным преступлениям.

Плюс к тому, — как поймать преступника, который не стесняется устранять любых свидетелей? Так, например, карабинерский патруль они расстреляли просто на всякий случай, рассудив, что те, с некоторой вероятностью, могли записать номер их машины. Вот почему выше я подчёркивал разницу между полицией и карабинерами. О действиях этой конкурирующей правоохранительной структуры у полицейского Сави информации было несколько меньше. Поэтому, на его взгляд, проще было их убить, от греха подальше.

Что же до цыган и чернокожих — это они и вовсе делали лишь для развлечения и стрелковой практики. Поскольку в довершение всех своих многочисленных достоинств действительно были ещё и расистами.

История Уно бьянка получила широчайшую известность в Италии, а само словосочетание прочно вошло в лексикон политиков и публицистов. И породила кучу конспирологических теорий. Никто до сих пор толком не понимает, — зачем Сави вообще совершали преступления? Обычный бандит или мафиози стреляет в людей ради денег. Террорист — ради какой-то идеи. Это же парни стреляли просто потому, что могли. Во всяком случае, складывается именно такое впечатление.

Версия о том, что неуловимая банда представляла собой лишь кучку поехавших головой полицейских не устраивала очень и очень многих. Ни родственников жертв, ни журналистов, ни политиков. Да и полицию, кстати, тоже. Ибо покрывала её несмываемым позором. Трудно примириться с мыслью, что тот, кто призван тебя охранять, либо тот, вместе с кем призван охранять порядок ты сам, — способен вот так, за здорово живёшь, мочить людей направо и налево.

И по сей день слышны возгласы: «за Сави стояли спецслужбы!», «за Сави стояла мафия!», «за Сави стояли рептилоиды!» Но Фабио Сави, когда его напрямую спросили: «Что скрывается за белым Фиатом?» — отвечал так, цитирую: «Что скрывается за Фиатом? Номерной знак, фонари и бампер. Вот, пожалуй, и всё».

Стоит ли ему верить, — я сказать затрудняюсь.

Но суть не в этом. История Уно бьянка — лишь частный пример общественно-политической атмосферы, сложившейся в Италии в те времена.

Растерянность. Подозрительность. Страх. Бессилие.

В 1994 году на сцену музыкального фестиваля в Сан-Ремо поднимается писатель и актёр Джорджо Фалетти и исполняет песню, обильно содержащую в тексте слово minchia, которое по смыслу можно перевести как «нах». Именно исполняет, а не поёт. Хотя Фалетти и был очень талантливым человеком, но вот его вокальные данные… Медведь там слегка потоптался.

Выступление, однако, срывает овацию, песня занимает второе место в конкурсе и получает специальный приз критики. Диск с ней становится платиновым.

Почему? А вот почему:

Это была песня, исполненная от имени карабинеров, с очевидными аллюзиями на убийства Фальконе и Борселлино.

И в этом была суть.

Италия устала терпеть. Устала терпеть продажных политиков, устала терпеть мафию, устала терпеть бессильные что-либо изменить правоохранительные органы.

Нах, синьор лейтенант! Перемен! Мы ждём перемен!

И настали перемены. И у перемен было имя. И имя было Сильвио.

Помните сказку про голого короля? В которой, чтобы пробить брешь в стене всеобщего молчания, хватило одного-единственного мальчика?

Вот так и в этой истории. Понадобился только один человек. Не полицейский, не прокурор, не политик… Обычный двадцатисемилетний мальчишка. Который сумел изменить всё.