Рональд Рейган - Жизнь по-американски

Хочу, чтобы Вы также знали — я лично придаю большое значение тому, чтобы мы предприняли шаги по предотвращению рецидивов этой трагедии, и надеюсь, что Вы сделаете все, что в Вашей власти, для недопущения подобных действий в будущем.

Как Вы знаете, я надеюсь на личную встречу с Вами в любое удобное для обеих сторон время. Вместе с тем я убежден, что мы сможем создать важный политический стимул, о котором Вы упоминаете в Вашем последнем письме, к более конструктивным и стабильным отношениям между нашими двумя странами.

В заключение разрешите отметить, сколь ценной для меня является наша переписка. Более подробно напишу в ответ на Ваше последнее письмо. Я надеюсь, мы сможем продолжить доверительный разговор в будущих письмах, пытаясь установить более устойчивые отношения между нами и двумя нашими странами.

С уважением, Рональд Рейган

4 апреля 1985 года".

Впоследствии Советский Союз обнародовал заявление, в котором говорилось, что советским часовым в Восточной Германии приказано не применять смертоносное оружие против американцев — воодушевляющий сигнал из Кремля. Но почти в то же время Горбачев встретился с Даниэлем Ортегой и пообещал продолжать оказание советской финансовой помощи сандинистам. В ответ мы объявили эмбарго на торговлю США с Никарагуа. В мае министр торговли Мак Балдридж выехал в Москву, чтобы обсудить возможное увеличение объемов торговли между нашими странами. Я решил использовать его поездку и напомнить Горбачеву, что, поскольку мы все еще надеемся на улучшение отношений, хотелось бы ожидать добрых дел от Москвы до подлинного потепления наших отношений — дел, охватывающих широкий круг вопросов: от разрешения эмиграции советских евреев и гонимых христиан до прекращения советского вмешательства в Центральной Америке. В послании, которое вез Мак, говорилось: "Хотя я верю, что мы могли бы сейчас предпринять некоторые действия, способствующие развитию торговли, я сомневаюсь, что основополагающие изменения в наших торговых отношениях могут произойти без параллельного развития других аспектов наших взаимоотношений".

Почти в это же время Джордж Шульц сказал мне, что устал и хотел бы уйти в отставку до конца лета. Я ответил, что с тех пор, как он занял пост государственного секретаря, я никогда не представлял себе, что кто-то кроме него может выполнять для меня эту работу. Хотя, добавил я, если он действительно хочет уйти, я не буду держать зла на него. Я сказал также, что он мне действительно нужен, особенно для того, чтобы участвовать в нашей новой попытке договориться с Советами. Мне кажется, я убедил его в том, что он был очень нужен мне для реализации наших планов по улучшению отношений с русскими, и как раз накануне отъезда в Женеву на встречу с Андреем Громыко Джордж согласился остаться на своем посту. Я попросил его порекомендовать Громыко рассмотреть возможность организации встречи на высшем уровне в середине ноября в Вашингтоне, и, если следующая встреча состоится, мы могли бы провести ее в Москве. Если Советы будут настаивать на проведении нашей первой встречи на нейтральной территории, я бы предложил Женеву.

На десяти страницах ответа на мое предыдущее письмо Горбачев подтвердил мои умозаключения о том, что с ним трудно будет иметь дело, а также мое подозрение, что он разделяет многие заблуждения своих предшественников об Америке. Все же письмо Горбачева показало, что он занялся вопросами улучшения наших отношений и уменьшения угрозы ядерной войны так же серьезно, как и я. Касаясь некоторых моих претензий по поводу советского авантюризма в Центральной Америке и других частях света, Горбачев писал:

"В отношении третьих стран мы никому не навязываем ни своей идеологии, ни своего общественного строя. И не надо нам приписывать того, чего нет. Если без дипломатических ухищрений поставить вопрос в том плане, кто способствует международному правопорядку, а кто действует в ином направлении, то получается, что именно США оказываются на стороне группировок, выступающих против законных правительств. А прямое давление на правительства, политика которых не устраивает США? Примеров и тому и другому достаточно на разных континентах…

Я много думаю над тем, как могут сложиться дела между нашими странами. И утверждаюсь в мысли, которую высказал в своем предыдущем письме: улучшение отношений между СССР и США — возможно. Объективные основания для этого есть.

Конечно, наши страны разные. Этого факта не изменить. Есть, однако, и другой факт: когда руководители обоих государств, как показывает опыт прошлого, находили в себе достаточно мудрости и реализма, чтобы преодолеть предубежденность, вызванную различием общественных систем, различием идеологий, мы успешно сотрудничали, делали немало полезного и для своих народов, и для всех других народов. Конечно, различия и разногласия оставались, но определяющим было все же наше взаимодействие. И это открывало уверенную, мирную перспективу…