Юнис Теймурханлы - «Room service». Записки отельера

К слову, в середине девяностых, когда я с командой только начинал расселение жилого дома под будущий отель, понятия «банковский кредит» или «процентный заем» существовали лишь на бумаге. А значение слов «обеспечение», «залог» или «ипотека» были известны лишь единицам продвинутых бизнесменов.

Получить банковские кредиты в те годы было невозможно. Большинство из недавно появившихся частных банков зарабатывали огромные средства на ГКО, валютных и торговых операциях, «обналичке». А предпринимателей, ищущих средства на развитие бизнеса, гоняли как мух, не пускали на порог.

– Кредит не дадим, – объяснял мне в конце девяностых один успешный банкир, к которому я пришел по знакомству. – Найдешь кредитора и деньги – тогда и приходи. Откроем счета, переведем, конвертируем. Обналичим что угодно – даже Нобелевскую премию. С комиссией, разумеется.

За займами бизнесмены ходили друг к другу. Предприниматели кредитовали коллег только в валюте, под огромные проценты. Взамен отдавали расписки, оформленные с соблюдением необходимых юридических формальностей – с расчетами в рублях по действующему курсу.

«Крыши» обычно выступали поручителями или гарантом – от «кидал». Рубли – как платежное средство – никто ни во что не ставил. «Деревянные» фигурировали только в официальных бумагах и в расчетах. Все цены, особенно на недвижимость, измерялись только в долларах.

Под кредиторов идеально подходили друзья и знакомые, сумевшие в советские годы заработать капитал различными способами. И обеспечить себе валютные накопления. Многие из них эмигрировали в лихие девяностые. Но продолжали активное деловое сотрудничество с бывшими соотечественниками, охотно кредитуя под пятнадцать-восемнадцать процентов годовых. И только в валюте.

Банковские переводы за границу в середине девяностых были невозможны. А перевозить наличку «в чемоданах» через границу решались только бесшабашные предприниматели с сильной «крышей». Прихватить за большую сумму «налички» могли – как у нас, так и в любом иностранном аэропорту. И сразу посадить.

Мы в те времена действовали по безопасной схеме – находили тех, кому нужно было регулярно отправлять деньги за границу – родственникам или на свои иностранные счета. Одним гражданам – только туда. Другим – только обратно. Схема работала так. Нам привозили, или мы отвозили и передавали необходимую сумму налички. А наши иностранные «кредиторы» – дяди Пети и тети Шуры – тут же переводили валюту на указанные зарубежные счета. Так же действовали и в обратную сторону. Схема прекрасно работала много лет, до начала нулевых, пока в обиход не вошли привычные сейчас банковские валютные кредиты, залоги и ипотеки.

Кстати, с начала нулевых до кризиса 2008 года банковские кредиты в иностранной валюте были очень выгодными для российского бизнеса. Ставки «по валюте» были существенно ниже рублевых. Рубль в тучные нулевые постоянно рос, серьезно снижая предприятиям, генерирующим рублевую выручку, затраты на проценты и даже на погашение самого «тела» кредитов. Так, взятый нами в банке кредит в пятьдесят тысяч долларов в 2001 году – через рублевые выплаты – к 2006 году превращался примерно в тридцать пять тысяч «зеленых». Еще примерно пятнадцать тысяч долларов – через рубли – уходили в банк за пять лет на проценты, превращая изначально взятый кредит в пятьдесят тысяч долларов – по сути, в беспроцентный.

А тогда, десятью годами ранее – в середине девяностых – многие предприимчивые граждане, пользуясь конъюнктурой и активной помощью коммерческих банков, бросились массово создавать «подпольные банки» – конторы по переводу и обналичиванию денежных средств. Они зарабатывали огромные средства на таких операциях. Начался век «обналов».

– Ты что, правда готов платить пятнадцать годовых – в баксах? – искренне удивлялся в те времена один из моих однокурсников, уехавший в Германию. К тому времени он уже год получал проценты по выданному нам небольшому кредиту. – Если будешь исправно платить – я подпишу своих немецких соседей, друзей и знакомых. Соберу под себя большую сумму. И буду самостоятельно платить бюргерам пять-семь процентов годовых. А разницу заберу себе. Если одна квартира в Питере сейчас стоит двадцать пять – тридцать тысяч баксов, то одним немецким подъездом мы выкупим тебе всю улицу Марата, – всерьез рассуждал он.

С раннего детства я был близко знаком с пожилой дамой. Женщина много лет дружила с моими родителями. Она в одиночестве вырастила дочь – муж трагически погиб, когда девочка была еще совсем маленькой.