Михаил Кизилов - Айн Рэнд

Айн Рэнд имела массу предрассудков, которые сложно объяснить рационально. Боялась летать и, насколько нам известно, лишь однажды, в 1963 году, смогла преодолеть страх и села в самолет. Признавалась Барбаре Брэнден, что боится посещать Европу, так как там ее могут похитить коммунисты {377} 377 377 . Ужасно боялась бактерий, мыла посуду чуть ли не кипятком, надевая огромные перчатки. Уходя из дома, по нескольку раз проверяла замок, раз за разом возвращаясь к двери дома. Коллекционировала марки, с детства собирала всякие мелочи, а поэтому хранила билеты, открытки, письма и фотографии; привезла в Америку ворох семейных фото и документов, чем изрядно облегчила работу ее биографов. Крайне осторожно переходила дорогу, поскольку вскоре после иммиграции ее сбило такси (по-видимому, она не сильно пострадала, но память об этом событии сохранилась). Пила много кофе, чтобы поддерживать себя в возбужденном состоянии и работать ночи напролет.

Писательница явно не замечала разницы между страной в 1920-е годы, из которой она эмигрировала, и Советским Союзом 1970-х годов, всерьез полагая, что невиновные в преступлениях коммунизма граждане продолжают преимущественно сидеть в лагерях. Справедливости ради следует отметить, что, несмотря на любовь к США, она резко осудила американскую интервенцию во Вьетнаме.

Посещение с Айн киносеанса, оперы или театра для ее спутников зачастую превращалось в муку: если что-то из увиденного ей не нравилось, она громко, чтобы все слышали, выносила безапелляционный вердикт. Крайне сложно логически объяснить ее вкусы и предпочтения в области литературы и искусства. Она любила музыку Рахманинова, Чайковского и Шопена, оперетты, эстрадные мелодии 1920-х годов, но терпеть не могла Моцарта, Бетховена, Баха и Генделя. Обожала живопись Дали и Вермеера, но отвергала Рембрандта, Пикассо и импрессионистов. Ее отношение к импрессионистам понятно: их романтическое искусство взывало к эмоциям и чувствам, а не к реалистическому восприятию мира. Однако как в таком случае объяснить ее любовь к сюрреалисту Дали и неприязнь к реалисту Рембрандту? Ей нравилось творчество Достоевского, Исака Динесена (Карен Бликсен), О. Генри, Гюго, Александра Дюма-старшего и непритязательные детективные новеллы Микки Спиллейна, однако она терпеть не могла произведения Томаса Манна, Томаса Вулфа, Шекспира и всю русскую литературу — по ее словам, за мрачность и иррациональность (отчего же тогда в числе ее любимых писателей мрачный и трагичный Достоевский?). Из философов превозносила Аристотеля и ругала Платона и Канта. Неплохо рисовала, в том числе портреты и эскизы афиш, но делала это крайне редко.

Следовала ли она сама своим идеям и принципам? Большинство поклонников Айн Рэнд утверждают, что создательница доктрины объективизма целиком и полностью воплощала в себе его идеалы, потому и достигла таких высот. На наш же взгляд, писательница постоянно противоречила самой себе и вовсе не соблюдала провозглашаемые ею постулаты.

Как мы помним, одним из краеугольных камней ее доктрины являются безоговорочное осуждение альтруизма и героизация самодостаточности, индивидуализма и эгоизма: «Живи только для себя и не думай о ближних, а тем более о дальних. Они сами позаботятся о себе». Тем не менее мы знаем, что Айн и ее муж частенько одалживали деньги безработным писателям; один из них в течение длительного времени жил у них на ранчо. Позднее Айн часто раздавала стипендии и денежные призы бедным студентам. В 1939 году она перевела деньги финской армии, воевавшей против СССР, а с 1973 года начала передавать средства в помощь Государству Израиль, что можно однозначно охарактеризовать как благотворительность, или альтруизм, который она так горячо отрицала {378} 378 378 . Позабыв о себе, она заботилась о Фрэнке в последние годы его жизни: грела его ослабевшие руки, кормила с ложечки — точно так же, как (Сира Аргунова, героиня романа «Мы живые», делала всё ради выздоровления любимого. Всё это не очень согласуется с провозглашенным ею кредо — эгоизмом и индивидуализмом.

Другим центральным постулатом ее доктрины является вера в силу разума, уверенность в том, что в жизни надо руководствоваться только рационализмом и логикой, а не эмоциями и предрассудками. Однако ей самой это удавалось далеко не всегда. К примеру, она всю жизнь носила «на счастье» золотые часы, однажды найденные ею в Лос-Анджелесе {379} 379 379 . Разве можно холодным расчетом объяснить любовь сразу к двум мужчинам — законному мужу и ученику — и принятое ею решение жить одновременно с обоими?