Юрий Владимиров - Как я был в немецком плену [litres]

В феврале я работал наиболее интенсивно, и следствием этого явилось то, что у меня страшно распухло колено. Пришлось пойти в медсанчасть посёлка. Врач сказал, что это бурсит и что излечиться от него можно только длительным покоем и теплыми повязками. Поэтому врач освободила меня от работы, выписав больничный лист сначала на одну неделю, а потом продлевала его еще.

Чтобы получить деньги по больничному, пришлось вступить в профсоюз. Все первичные профсоюзные организации много занимались тогда социалистическим соревнованием работников. Соревновались шахта с шахтой, участок с участком, смена со сменой и даже шахтер с шахтером. Нас заставляли принимать и выполнять «социалистические обязательства», что фактически требовалось только для отчета перед партийным руководством. Мне на шахте, как подменному шахтеру, соревноваться почти ни с кем не пришлось.

Пока из-за болезни меня не было на работе, на обоих участках шахты произошло по одному несчастному случаю: в результате обрушения кровли погибли и сильно поранились несколько крепильщиков, навальщиков и бутчиков, в основном из незнакомых мне бывших военнопленных. Погибших, даже не обмыв их тела, и в отсутствии родных, тихо похоронили в рабочей одежде на кладбище посёлка.

В этом же месяце я написал письма нескольким товарищам по германскому плену. Первым ответил донской казак Саша Гуляченко, проживавший совсем недалеко от нашего посёлка. А к письму была приложена записка его 20-летней сестры, которая написала, что брат очень много рассказывал ей обо мне и о том, какой я «хороший парень». Она благодарила меня за брата и просила разрешения самостоятельно приехать ко мне, чтобы привезти для меня продукты питания и познакомиться со мной.

Письмо без меня прочитала Ольга, и ей очень не понравилась приложенная записка. Когда на следующий день я собрался сходить на почту, чтобы написать и отправить Саше письмо, Ольга вдруг задержала меня и сказала, что она и Нюся уже ответили Сашиной сестре, сообщив ей, чтобы она не имела на меня виды, так как я женат и жена беременна. Поступок Ольги сильно возмутил меня, но делать было нечего, и мне пришлось прекратить переписку с другом.

В апреле не успел я поработать и неделю, как моё колено снова угрожающе распухло, и мне пришлось опять «сесть на бюллетень». Врач почему-то подумала, что я каким-то образом сам вызываю опухоль на колене. Настроение мое от этого резко ухудшилось. От отчаяния я решил написать в Министерство черной металлургии (МЧМ) СССР на имя министра И. Ф. Тевосяна письмо с запросом, могу ли я быть восстановленным как студент в Московском институте стали. Через день я отправил другое аналогичное письмо – в институт, приложив к нему зачётную книжку и две фотографии. В тот же день в шахткоме я получил сообщение, что, как и всем новым шахтёрам, мне предоставляется участок земли площадью, кажется, 8 соток. Эта новость очень обрадовала Ольгу, и особенно её мать, так как семья приобретала даром еще один источник существования. И в следующий теплый и солнечный день мы отправились с лопатами на поле, где нам выделили земельный участок с хорошей почвой, не нуждавшейся в удобрениях. В это же время руководство шахтоуправления стало предоставлять участки земли для строительства жилья.

15 апреля, когда срок моего больничного листа закончился, а колено по-прежнему оставалось сильно опухшим, я снова обратился к тому же врачу. Но на этот раз она отказалась продлить бюллетень и даже не посоветовала мне, как лечиться, обозвав меня «членовредителем» и «симулянтом». Ничего другого не оставалось, как продолжить работу до самого увольнения из шахты в конце июля 1946 года. Хорошо еще, что колено почти не мешало мне при ходьбе, а при работе я старался его беречь.

Майские праздники неожиданно омрачились из-за того, что мои бывшие соседи по общежитию Юров и Силаев вдруг исчезли. На столе они оставили записку, что якобы «с разрешения своего начальника смены» уехали на неделю в Пензенскую область, чтобы проведать семьи, которые не видели более 7 лет. Это вызвало в шахтоуправлении переполох, так как начальник смены не давал им никакого разрешения на отлучку. Тогда из районного отдела внутренних дел срочно послали на родину Юрова и Силаева двух вооруженных сотрудников, которые вскоре вернули обоих беглецов и заключили их в тюрьму в Свердловске, а через неделю состоялся суд, который приговорил бедняг к 7 годам лишения свободы. Об этом всех бывших пленных известили, чтобы мы не последовали примеру осужденных.