Давид Тышлер - Фехтовальные сюжеты

На том же чемпионате мира в Париже в 1957 году произошел один эпизод, который потом много лет приводился в среде советских саблистов как хрестоматийный пример воздействия на поведение человека ловушки, сработавшей почти без помощи спортивного оружия.

Все знают, что нападать надо внезапно и с возможно более близкого расстояния. Замыслы свои от противников необходимо скрывать и не просто стараться их не выдать, а суметь внушить о себе ложное впечатление. Поэтому можно утверждать, что умение вести бой несколько сродни актерской игре. У всех больших спортсменов вырабатывается своя техника с расчетом на создание того или иного образа. Иной раз нужно, чтобы противник подумал, что ты осторожен, расчетлив и нерешителен, иной раз — наоборот, что ты смел и безрассуден. Да мало ли какие еще могут быть «промежуточные» состояния!

Актерское начало может настолько тесно сплетаться с манерой ведения боя, что выдвигается чуть ли не на первый план в действиях бойца. В первые годы выступлений на международной арене все советские саблисты и их тренеры столкнулись с этой необычной манерой и ломали головы в поисках противоядия.

Показателен был в этом смысле матч с командой Франции. Ее капитан Жак Лефевр был опытнейшим фехтовальщиком, правда не очень везучим в спорте: шесть раз попадал в финалы мировых первенств, но так и не поднялся выше четвертого места. Мы в шутку звали его д’Артаньяном — сухощавый, с живым, подвижным лицом и маленькими усиками, он, как нам казалось, внешне очень походил на знаменитого гасконца. Нельзя было не заметить его одаренности, хотя набор его приемов был бедноват. Зато в области отвлечения противника он, можно сказать, преуспел немало.

И вот матч СССР — Франция. Против Лефевра выходит тогда еще очень молодой и ему совершено неизвестный Леонид Лейтман, ставший впоследствии заслуженным тренером СССР. Он уже победил двух французов и, видимо, млел от счастья. Надо сказать, что Леня мог быть чрезвычайно опасным, и особенно для тех, кто его не знал. Очень быстрый и мощный в атаках, он так неудержимо приближался под самый нос к противнику, с маху разрушая все попытки защиты, что тот просто не успевал ему что-либо противопоставить. Мы и глазом не успели моргнуть, как счет стал 3:0. Лефевр получил три неотразимых удара.

После первого Лефевр поднял маску и внимательно осмотрел Леонида. После второго — удивленно воскликнул: «О, месье!» Судьи уже давно разобрали фехтовальную фразу, а он все бормотал: «Туше! Манифик!» Леня слышал, как Лефевр назвал его удар великолепным, и потихоньку таял, упиваясь признанием такого опытного спортсмена. Однако напора не снизил, нанес и третий удар. Тогда француз сбросил маску, парадным шагом подошел к Лене и, протянув руку, представился: «Лефевр!» Затем снова медленно встал в стойку, будто вынужден продолжать бой только потому, что не по-рыцарски, сдавшись сразу, отобрать достойную победу у такого противника.

А потом… он нанес пять ударов подряд, после каждого с нескрываемым недоумением разводя руками и всем своим видом выражая противнику сожаление. Он успел уловить специфику действий своего противника, усыпил его бдительность и вырвал победу, казавшуюся Лейтману такой близкой. Когда все было кончено, он долго тряс Леониду руку, немного проводил с дорожки и вообще изо всех сил давал понять, что ему было исключительно приятно пофехтовать с таким достойным партнером!

Для борьбы с таким фокусником годятся только два способа. Первый — опустить забрало, не видеть его и не слышать. Что бы он ни делал, не обращать внимания и не терять бдительности. А второй — бороться с ним его же оружием. Если, конечно, достаточно уверен в себе. Оба способа могут быть хороши, когда они правильно использованы. Яков Рыльский, например, предпочитал в контакт не вступать. А вот Лев Кузнецов заводил иногда свою игру, особенно если противник начинал первый. Он даже удостоился называться «Лефевром Федоровичем» за то, что самый свой важный бой за олимпийскую медаль в Мельбурне выиграл именно у Лефевра, который бросил в атаку все сильнейшие «номера». Очень было забавно смотреть, как тот вдруг заметался, начал спешить, но… из крепких рук вырваться уже не мог. Лефевр и в этом случае оставался верен себе. От игры он все равно отказываться не собирался, думая, что заранее отрепетированных ролей у него предостаточно: партия с публикой, партия с руководителем боя, партия с угловыми судьями и так далее…