Федор Кедров - Советсткие ученые. Очерки и воспоминания

С легкой руки Капицы в Кавендишской лаборатории все чаще стали появляться сложные установки и усовершенствованные приборы и аппараты.

Резерфорд и другие английские физики высоко оценили работы Капицы по изучению свойств металлов и различных явлений в сильных магнитных полях.

За границей Петр Леонидович встречался со многими выдающимися людьми, и эти встречи не могли не запечатлеться в его уме особенно сильно, оттого что произошли они еще в молодости, когда восприятие так свежо и остро. Самым выдающимся учеником Резерфорда был Нильс Бор, с которым Капица очень подружился. А Бор считал самым талантливым своим учеником Льва Ландау. В 1930 году аспирант Ленинградского физико–технического института Ландау, находясь в длительной научной командировке в Европе, провел четыре месяца в Кембридже. Тогда и произошло его знакомство с Капицей, который считался здесь уже старожилом (шутка сказать–проработал в Кавендишской лаборатории уже девять лет!). А позднее Лев Давидович Ландау стал ближайшим сотрудником Капицы и руководил теоретическим отделом Института физических проблем в Москве.

В 1925 году в Париже академик Алексей Николаевич Крылов познакомил Капицу со своей дочерью Анной, которая жила тогда с матерью в столице Франции. Позднее Анна Алексеевна стала женой Капицы.

После женитьбы. Капица купил небольшой участок земли на Хантингтон Роуд, где построил дом по своему плану. Здесь родились его сыновья Сергей и Андрей.

В свое время работы Капицы казались не относящимися к исследованиям, связанным с изучением ядерных процессов, которые представляли для Резерфорда особый интерес. Однако, как стало позднее ясно, Резерфорд, необычайно проницательный ученый, отчетливо предвидел значение опытов Капицы для дальнейших судеб ядерной физики. Через несколько лет после избрания Капицы в действительные члены Лондонского Королевского общества, в 1933 году, на территории Кембриджского университета специально для его работ была построена большая лаборатория имени Людвига Монда [4] Людвиг Монд (1839–1909), английский химик. с установками для получения сильных магнитных полей и низких температур. Резерфорду удалось убедить Лондонское Королевское общество в необходимости создания этой лаборатории. Она была торжественно открыта в феврале 1933 года в присутствии Резерфорда и премьер–министра Англии Стенли Болдуина.

Капица показал гостям прекрасное скульптурное изображение крокодила на фасаде Мондской лаборатории (Резерфорд прекрасно знал, что Капица ласково называет его Крокодилом), сделанное скульптором Эриком Гиллом, с которым Петр Леонидович был в дружбе. Другой достопримечательностью лаборатории был барельефный портрет Резерфорда, изваянный Гиллом. Не всем он понравился, но Капица считал его отличным.

Капица приехал из Англии в конце лета 1934 года. Институт физических проблем был основан постановлением правительства от 28 декабря того же года. К строительству института приступили в начале 1935 года. Название было предложено Капицей. «Это несколько необычное название, — объяснял он, — должно отразить собой то, что институт не будет заниматься какой–либо определенной областью знания, а будет, вообще говоря, институтом, изучающим известные научные проблемы, круг которых определится тем персоналом, теми кадрами ученых, которые в нем будут работать. Таким образом, этот институт предназначается для чистой, а не прикладной научной работы». Это объяснение, сделанное на заседании группы физики Академии наук СССР 15 марта 1937 года, началось довольно рискованно и, пожалуй, даже не всем понятно, так как термин «чистая наука» отвергался, поскольку считалось, что за ним стоят такие исследования, которые никогда не будут использованы в народном хозяйстве.

«Я пользуюсь не особенно популярным термином «чистая наука», — продолжал Капица, — так как не знаю, чем заменить это слово. Иногда говорят–теоретическая наука, но теоретической является всякая наука. По существу, pure science или reine Wissenschaft это вполне установившееся понятие. Между прикладной и чистой наукой имеется только одно различие: в прикладной науке научные проблемы идут из жизни, в то время как чистые науки сами ведут к прикладным результатам, потому что никакое научное знание не может оставаться неприложимым к жизни–оно так или иначе найдет свое применение и даст практические результаты, хотя и трудно предвидеть, когда и как это произойдет».