Елена Вайцеховская - Фигурное катание. Стальные девочки [litres]

Но вместе с тем я ощущал себя совершенно непризнанным. После тех Игр все внимание было сфокусировано на Брайане Орсере. Всем очень нравился сюжет: тренер, который сам никогда не выигрывал Олимпийские игры, хотя дважды был очень близок к этому, завоевывает золото со своей ученицей. И не где-нибудь, а в Канаде! Когда я где-то появлялся вместе с Брайаном, он постоянно подчеркивал: „Это Дэвид, ее хореограф“. Но все продолжали проходить мимо…»

Спустя шесть месяцев после олимпийского триумфа своей подопечной Орсер получил официальное уведомление о том, что семья Ким больше не нуждается в его услугах, и уже через день тренеру и спортсменке перемывали кости все СМИ мира.

Противостояние осложнилось тем, что, решив разорвать отношения с Орсером, Юна Ким пришла к Уилсону и попросила его стать ее тренером или хотя бы остаться с ней в качестве хореографа. Сильнее всего Дэвида тогда потрясло, что Орсер, глубоко переживающий разрыв с ученицей, не стал против этого возражать. Кто сейчас может сказать, чем бы закончились взаимоотношения внутри «Крикет-клаба», если бы главный тренер поставил подчиненным ультиматум: либо я, либо она!

Наверное, миру просто повезло в том, что у канадца оказалось большое сердце. Хотя, возможно, это был просто здравый смысл, понимание, что в одиночку, как бы ни был талантлив спортсмен, значительных результатов ему не добиться. А значит, нужно беречь тех, кто идет с тобой в одной связке. Как бы то ни было, за все годы, что прошли после расставания Орсера с Ким, тренер ни разу не позволил себе даже крошечной шпильки в адрес прежней ученицы.

Когда история была уже порядком подзабыта, а в группе Орсера катался и шел к своей второй золотой олимпийской медали японец Юдзуру Ханю (он пришел в «Крикет-клаб» в 2012-м), Брайан сказал мне в интервью:

– Тренер часто попадает между молотом и наковальней. С одной стороны на него давят родители, которые искренне полагают, что лучше знают, что их ребенку нужно, а на самом деле пытаются реализовать через него собственные амбиции, с другой стороны находится сам спортсмен и мои тренерские представления о том, как должна быть выстроена работа конкретно с этим фигуристом. Многие почему-то до сих пор считают, что между мной и мамой Юны Мии-Хи на протяжении всей нашей совместной работы постоянно возникали проблемы, хотя на самом деле их не было в принципе. Мии-Хи делала все от нее зависящее, чтобы Юна тренировалась, восстанавливалась и была в прекрасной форме, – в этом отношении я всегда знал, что могу полностью на нее положиться. Хоть мы и прекратили сотрудничать с Юной вскоре после Ванкувера, я и сейчас могу сказать, что вклад мамы в ее олимпийскую победу огромен, его невозможно переоценить. Мии-Хи никогда не позволяла себе вмешиваться в мою работу, никогда не стремилась настаивать на своем. При этом я четко видел: первое время после начала тренировок со мной в Торонто Юна Ким внутренне преодолевала себя. Вся ее жизнь была постоянным преодолением ради того, чтобы быть «правильной» в глазах мамы. Но когда она каталась на Олимпиаде в Ванкувере, я видел уже совершенно другую Ким. Которой нравится то, что она делает, которая хочет кататься и получает от этого непередаваемые эмоции. Скажу больше: я очень горжусь именно тем, что сумел развернуть сознание спортсменки в эту сторону.

Впрочем, тогда же Орсер сказал и другое: «Я никогда не стану мириться с ситуациями, когда родители начинают мне объяснять, как именно я должен тренировать их детей. На моей „кухне“ никогда не будет места для второго повара. Понимаете, о чем я?»

…За двухчасовую тренировку девочка не остановилась ни разу. Каждый шаг был либо каким-то элементом, либо заходом на прыжок. Один раз тренер крикнула ей: «Иди сюда!» Девочка подъехала к борту и не останавливаясь стала нарезать круги по небольшому радиусу, на ходу внимательно слушая все замечания. Потом снова заскользила по большой дуге на прыжок. Аксель. Тройной. И тут же заход на следующий тройной аксель – в другую сторону катка.

«Сколько уже прыжков она сделала? 36?» – вполголоса, не поворачивая головы, спросила тренер. Суровый молодой японец с блокнотом в руках – тренер по ОФП – стал быстро-быстро что-то подсчитывать, водя карандашом в своих записях. «Сорок восемь», – продублировала его ответ переводчица.

«Концовку!» – снова крикнула тренер. Последовал каскад из двух тройных – флипа и риттбергера – и какая-то умопомрачительно навороченная дорожка шагов, в конце которой тройные снова посыпались как горох.