Анджей Монастырский - Шашечки и звезды

— А это что?

— Ой, Зимаков, Зимаков, — с напускным возмущением в голосе сказал Бородаевский, — если ты не знаешь, то влеплю тебе двойку по штурманскому делу! Ведь всего лишь несколько часов назад ты изучал карту и познакомился с особенностями местности. Ну и что? У тебя уже все выветрилось? Интересно, что ты сделаешь, если тебе придется здесь ночью приземляться? На что надеешься?

— Правда, это ведь элеватор, — спохватился летчик. — Ну и ротозей же я…

— Предлагаю развернуться на сто восемьдесят градусов, — бросил Костя, — а то в кино не успеем.

Повернули назад и ускорили шаг. В сторону клуба тянулись люди небольшими группами и поодиночке.

— Давно не видел столько штатских одновременно, — сказал Зимаков.

— Да и в военных нет недостатка, — добавил Еремин, увидев множество людей в военной форме.

— Почти все незнакомые.

— Они, наверное, из десятого истребительного полка, — предположил Бородаевский.

У самого кинотеатра они встретили знакомых офицеров. Некоторые стояли в окружении молодежи, балагурили с девушками.

— Ну вот, — проворчал недовольный Василий, — мы туда и сюда мыкались, а они здесь не зевали…

— Не горюй, и нам хватит. Как только девушки заметят такого летчика, как ты, тут же бросят их и прилетят к нам,- — пошутил Ваня Зимаков, стараясь взять реванш за историю с элеватором.

Капитан хотел что-то ответить, но тут заметил, как из-за угла им машет рукой Пономарев:

— Идите сюда! Представлю вас девушкам!

Поспешили к нему, но, прежде чем протиснулись через толпу в вестибюле, раздался звонок. Демонстрировался фильм «Веселые ребята». Зал не отапливался, через щели окон тянуло холодом, но этого никто не замечал. Время от времени раздавались взрывы смеха.

Костя глядел на экран, но уголком глаза упорно посматривал влево. Рядом сидела молоденькая девушка и громко смеялась, а иногда даже попискивала от удовольствия. Еремин наклонил к ней голову.

— Смешной фильм, правда?

Девушка на миг оторвала взгляд от экрана, большими черными глазами всмотрелась в лицо летчика.

— Смешной…

Набравшись храбрости и пользуясь темнотой, он решительно стал искать ее руку. Нашел. Маленькая теплая ладонь быстро выскользнула из его пальцев. Костя отдернул свою руку.

— Товарищ лейтенант, вы что?

Смущенный Еремин ничего не ответил, но не перестал украдкой поглядывать на соседку. Когда зажегся свет, он увидел, что девушка приглядывается к нему. Ему захотелось что-нибудь ей сказать, завязать беседу, но, как на зло, в голову ничего не приходило. И тут кто-то потянул его за рукав. А, это Зимаков.

— Чего тебе? — спросил Еремин не очень вежливо.

— Идем быстрее, Василий ждет!

— Что? Опять он?

— Да… хочет поговорить с нами, кажется, по важному делу!

Еремин огляделся вокруг. Девушка исчезла. Черт бы побрал Зимакова вместе о Васькой! А девушка была такая славная…

Возле кинотеатра уже почти никого не было, издали доносились веселый смех и возгласы расходящейся молодежи. Бородаевский энергично схватил друзей за отвороты шинелей.

— Как вам понравился фильм?

— Хороший!

— А как вам понравился ансамбль «Дружба»?

— Превосходный.

Капитан на момент умолк и еще сильнее потянул их за отвороты.

— Ребята, — проговорил он проникновенным шепотом, — а не организовать ли в нашем полку художественную самодеятельность?

— Васька! Отстань, ты что, спятил? — запротестовал Еремин, вырываясь.

— Почему? Тебе не нравится моя идея?

— Оставь ворот, оторвешь! А насчет самодеятельности — это мысль… Надо обдумать.

Дома, погасив свет, они еще долго обсуждали, как лучше организовать самодеятельность. Наконец, прежде чем заснуть, решили:

— Завтра пойдем с этим к Волкову.

В понедельник подъем был в четыре. Летчики вяло вставали с теплых постелей: за две недели отвыкли от раннего подъема и ночных тревог. Но командиры эскадрилий и звеньев поторапливали.

— Быстрей, ребята, быстрей! Ведь сегодня первый день полетов! Надо собраться на аэродром!

Пилоты стряхивали с себя остатки сна, поспешно кончали утренний туалет и выскакивали во двор. С шутками и смехом садились в автомашины. Славные газики, пыхтя и фыркая, словно норовистые кони, повезли их к столовой.

Когда начали завтракать, утреннюю тишину разорвал знакомый рокот мотора самолета. Ровно в четыре тридцать, еще до рассвета, начался традиционный «облет погоды». Обычно вылетал один из наиболее опытных пилотов, чтобы в радиусе нескольких десятков километров от аэродрома проверить атмосферные условия. Время от времени прислушивались, как работает мотор.