Леонид Сандалов - После перелома

Командующий фронтом выехал в войска наступавшей 10-й гвардейской армии, а я — на ее армейский КП. День был необыкновенно теплый, солнечный. Я и не заметил, как машина, свернув на проселок, через некоторое время остановилась. Меня встретил начальник штаба армии генерал Н. П. Сидельников. На мой вопрос об обстановке он ответил:

— В армии наступают пока только две гвардейские дивизии 7-го корпуса генерала Кулешова, а левее — севернее реки Миса — латышский корпус. Наши части буквально прогрызают позиции противника. Все командиры частей жалуются, что несут значительные потери, преодолевая заграждения. И все же к середине дня они подошли к реке Кекава.

— А где 15-й гвардейский?

— Корпус генерала Хоруженко подойдет к вечеру на правый фланг армии и будет наступать вдоль южного берега реки Даугава, — пояснил Сидельников. — Дивизия полковника Лазарева его корпуса уже сосредоточилась у реки и готовится к наступлению на Кекаву. К вечеру подтянутся также армейская артиллерия и инженерно-саперная бригада. Станция снабжения с армейскими складами переместилась южнее Даугавы, но снарядов на складах и в войсках очень мало.

— Чтобы помочь войскам гвардейской армии преодолеть заграждения, генерал Еременко направил вам штурмовую инженерно-саперную бригаду, — предупредил я Сидельникова. — Придет к вам сегодня и артиллерийская дивизия. А как дела у соседа? — спросил я.

— Недавно я разговаривал по телефону с новым начальником штаба 1-й ударной армии полковником Ничушкиным, — ответил генерал. — На ряде участков войска армии вторглись в первую вражескую позицию на глубину одного-двух километров. По словам Ничушкина, такое же положение и на левом фланге армии генерала Белова южнее озера Югла. А на остальных участках соседнего фронта войска остались на прежних рубежах.

— Завтра вашей армии будет передан танковый корпус, — сообщил я начальнику штаба.

Условившись с генералом Сидельниковым о порядке поддержки наступления армии фронтовой артиллерией и авиацией, я заглянул в дивизию полковника В. М. Лазарева. 29-я гвардейская стрелковая у нас была одной из лучших дивизий. Части ее после переправы через реку приводили себя в порядок, готовились к выходу на боевой участок. Судя по полку подполковника Игоря Николаевича Чумакова, в котором мне удалось побывать, настроение у людей было бодрое. Все были твердо уверены, что в ближайшие дни мы освободим Ригу. В ротах состоялись короткие партийные и комсомольские собрания, на которых коммунисты и комсомольцы приняли обязательства на предстоящие бои. Командиры рот рассчитывали перед выступлением полка провести также и ротные собрания.

По пути от гвардейцев я заехал на КП латышского корпуса. Оказалось, что в корпусе находится командующий 22-й армией генерал Г. П. Коротков. Он и командир корпуса генерал Д. К. Бранткалн поехали в гвардейскую латышскую дивизию, которая наступала севернее реки Миса. По словам начальника штаба латышского корпуса полковника П. О. Баумана, командарм сосредоточивает для поддержки их наступления большую часть артиллерии и инженерных средств армии.

Возвратившись на КП фронта, я узнал, что на железнодорожную станцию Тауркалне начали прибывать первые эшелоны 10-го танкового корпуса. Его передавали нам из состава соседнего фронта. Однако вводить его в бой совместно с гвардейской армией мы не могли — корпус нуждался в капитальном восстановлении боеспособности, так как понес потери в людях и боевой технике. Да к тому же и лесисто-болотистая местность, по которой шли наши войска, сплошь перекрытая различными заграждениями, не допускала возможности применения такого ослабленного танкового соединения. И корпус пошел также в район Добеле.

А местность, по которой предстояло наступать войскам правою крыла 2-го Прибалтийского фронта, поистине была необычайно тяжелой. Это была Рижско-Елгавская низменность. Она имела почти плоский рельеф и возвышалась над уровнем моря всего на 5–7 метров. Кое-где виднелись редкие маленькие холмики. В полосе нашего фронта низменность была покрыта почти сплошным заболоченным лесом, преимущественно хвойным. Многочисленные болота, небольшие озера, ручейки, глубокие, наполненные водой канавы и бездорожье крайне затрудняли продвижение войск. Население на территории низменности проживало главным образом в хуторах. Найти цели для авиации или артиллерии большого калибра на такой местности было трудно.

...До наступления темноты правофланговые войска нашего фронта и левофланговые силы 3-го Прибалтийского продвинулись еще на 1–2 километра, и хотя не прорвали обороны противника, но все же заметно нарушили устойчивость первой полосы городского обвода.