Петр Аршинов - Два побега

Через несколько дней мы получили передачу, в которой нашли записочку от Николая следующего содержания: — «Всеми нами план ваш одобрен и принят. Если в церкви — значит с нами бог. Не мешало бы вам в этом случае первым заглянуть в затылок архангелам. Николай».

Мы начали окончательно готовиться к делу. Необходимо было наметить день и к этому дню свести наши приготовления и главным образом приготовления наших товарищей на воле. В этом отношении обстоятельства нам благоприятствовали. Был на исходе великий пост, недели через полторы должна быть пасха. Лучшего часа, как в четверг вечером, во время чтения двенадцати евангелиев, или в субботу ночью во время пасхальной заутрени нельзя было и желать. Мы так и сообщили друзьям на волю. А сами стремились заручиться пропуском в церковь. Дело в том, что администрация могла по своему усмотрению не пускать в церковь тех или иных арестованных. Она вполне могла так поступить со мной и Бабешко, как с людьми, которые все время не ходили в церковь, а затем вдруг выказали к ней интерес. Мы поэтому в ближайшую неделю записались в число «говеющих». Без большой причины этого права у нас отнять не могли. А между тем, благодаря этому праву мы в течение недели могли прокладывать незаметный мост между данным моментом и пасхальной заутренней, которая была нам абсолютно необходима. По этому мосту, мы, не вызывая никакого подозрения администрации, могли свободно придти в церковь в решающую для нас минуту. Так мы и поступили. Мы наряду со всеми арестованными стали уже ежедневно ходить в церковь. При этом мы еще более познакомились с обстановкой предстоящего побега и еще более прониклись уверенностью в его успех. Вместе с арестованными говело много вольной публики и церковь всегда была полна народом. Мы представили себе, как она будет набита в четверг вечером, или, в особенности, ночью в субботу на воскресенье. Все это сулило нам успех. Лишь бы только у нас и у наших друзей не случилось какого-либо разлада в деле.

В следующее воскресенье — последнее перед пасхой — мы, как обычно, стоим в церкви. Вдруг видим из входа для вольных поднялась знакомая фигура Николая Он был довольно «прилично» одет и встал впереди надзирателей, не обращая ни малейшего внимания на место, где находились мы — арестованные. Так он простоял все время службы и лишь уходя из церкви, бросил в нашу сторону как бы безучастный взгляд, которым, однако, сразу увидел и меня с Бабешко и прочую обстановку. Для нас было ясно, что Николай приходил в церковь на разведку, дабы непосредственно познакомиться с ее устройством, с нашими позициями и позициями нашей стражи.

На другой день получаем записку с извещением, чтобы мы были готовы либо в четверг вечером, либо в воскресенье ночью. Мы решили тогда сообщить об этом нашим политическим друзьям на случай, если они пожелают бежать вместе, а также познакомить двух-трех уголовных из нашей камеры, в искренности которых мы не сомневались и у которых, к тому же, были спрятаны наши револьверы. Револьверы были подготовлены, ко едва не послужили причиной катастрофы всему нашему делу. В понедельник или вторник на страстной неделе идем мы в церковь и вдруг к нашему изумлению всех вышедших для этого на коридор выстраивают и начинают обыскивать, чего ранее никогда не делали. На следующий день то же самое. У нас, конечно, ничего не нашли, но начни администрация этот обыск не со вторника, а с четверга вечером, и мы влопались бы с браунингами, которые непременно взяли бы с собой. В тот же день мы узнали причину обысков: администрация искала табак ушедших в церковь. Последнее время курение табака в церкви заключенными приняло такие размеры, что администрация приняла против него меры. Эти меры, не направленные против нас специально, все же лишали нас ценнейшего оружия, необходимого нам в решающий день. Мы уже не могли брать с собой в церковь револьверов, не подвергнув опасности провала всего дела. Скрепя сердце, пришлось с этим помириться и готовиться к бою с голыми руками. Между собою мы — я, Бабешко и трое посвященных в дело уголовных — уговорились так: как только со стороны наших товарищей раздастся первый клич к нападению, первый выстрел, мы мгновенно перескакиваем барьер, набрасываемся сзади на надзирателей, обезоруживаем их и с боем пробиваем себе дорогу на волю.

Подошел четверг. Напряженно ждем мы, когда пройдет день и нас поведут на вечернюю службу. Наконец, мы в церкви. К удивлению нашему церковь далеко не полна, а главное служба идет так быстро, что на дворе еще светло, а она уже кончается. Нас даже стала беспокоить мысль, что в этот момент могут придти товарищи и засветло начать дело, между тем, как через два дня предстоит такая богатая ночь. Товарищи, однако, не пришли и даже никто из них не был на разведке.