Николай Пушкарев - ГРУ - дела и судьбы. Военная разведка - становление, деятельность, результаты и судьбы ее сотрудников

В своём постановлении следователь установил, что согласно заключения специалистов ГРУ ГШ ВС РФ в моей книге, якобы, содержатся составляющие государственную тайну сведения о принадлежности ряда лиц к органам военной разведки СССР и РФ. С самим этим заключением он меня не ознакомил, несмотря на мои неоднократные ходатайства, чем нарушил мои права, предусмотренные ст. 119 УПК РФ и не произвёл процессуального действия по указанному факту, согласно главы 15 указанного Закона. Не объяснил мне конкретно в чём заключается моя вина в данном уголовном деле, не указал страницы моей книги, где я раскрываю государственную тайну.

Я считаю, что в данном случае не исключена возможность ряда лиц кадрового состава ГРУ, имеющих неприязненные ко мне отношения по разному роду причин, составивших это заключение, которое я, естественно, намерен оспорить в судебном порядке, которые здесь слукавили. А само заключение специалистов ГРУ ГШ ВС РФ, как доказательство получено с нарушением требований УПК РФ, что в соответствии со статьёй 73 названного Закона является недопустимым доказательством, пункт 1 которой гласит, что доказательства, полученные с нарушением требований настоящего Кодекса, являются недопустимыми. Недопустимые доказательства не имеют юридической силы и не могут быть положены в основу обвинения, а также использоваться для доказывания любого из обстоятельств, предусмотренных статьёй 73 настоящего Кодекса. Что мы и имеем в данном случае. Это заключение должно проводиться в соответствии со статьёй 80 настоящего Кодекса (заключение и показания эксперта и специалиста) пункт 3 которой предусматривает, что заключение специалиста — представленное в письменном виде суждение по вопросам, поставленных перед специалистом сторонами. Чего на самом деле не было. Я не только не ставил перед ними никаких вопросов, но и вообще не был ни кем информирован о проводимом заключении, что является грубым нарушением настоящего Кодекса, а также моих конституционных и гражданских прав и законных интересов. Налицо явная фабрикация данного уголовного дела, со всеми вытекающими из этого обстоятельствами. Об этом гласит и пункт 3 статьи 7 настоящего Кодекса — что нарушение норм настоящего Кодекса судом, прокурором, следователем, органом дознания или дознавателем в ходе уголовного судопроизводства влечёт за собой признание недопустимыми, полученных таким путём доказательств, а пункт 4 данной статьи говорит о том, что определение суда, постановления судьи, прокурора, следователя, дознавателя должны быть законными, обоснованными и мотивированными, что отсутствует в данном деле.

Субъект данного преступления лицо, достигшее 16 лет, в распоряжении которого находятся документы или предметы, содержащие государственную тайну и обязанные в силу своего служебного положения отвечать за их полную сохранность. Таковым лицом: я, естественно, не являюсь, потому, в данном случае, отсутствует также и субъект преступления, что опять же в соответствии со статьёй 8 УК РФ основанием уголовной ответственности является совершение деяния, содержащего все признаки состава преступления, предусмотренного настоящим Кодексом, а при отсутствии субъекта преступления — отсутствует и уголовная ответственность.

Я не нахожусь на службе уже 35 лет. За это время произошёл развал Советского Союза. Нет более государства, на службе которого прошли мои годы. Поменялись политические, экономические, социальные, духовные ориентиры общества и руководства страны. И на фоне всего этого мой патриотический труд считать уголовно-наказуемым, по крайней мере, кощунственно. Изменилась жизненная обстановка. Даже если бы я и смог разгласить 35 лет назад какую-то частицу государственной тайны (чего естественно не было), то на основании ст. 26 УПК. РФ суд вправе прекратить уголовное дело в отношении лица, подозреваемого или обвиняемого в совершении преступления, если в связи с изменением обстановки, данное лицо или совершенное им деяние перестали быть общественно опасными.

По ряду совей деятельности, жизненному пути, жизненной позиции, взглядам и убеждениям у меня и в мыслях никогда не проскальзывало умышленное разглашение государственной тайны, а оперативность и скрупулезность ведения дела, а также длящиеся по несколько часов допросы, при которых следователь выходит для явных консультаций и дальнейших указаний, говорит о заказном деле, где во главу угла ставятся какие-то личные, но никак не государственные интересы, что наводит меня на печальные мысли. Этим ли должна заниматься Федеральная Служба Безопасности России в наше смутное время?