Сол Слэш Хадсон - Slash. Демоны рок-н-ролла в моей голове [litres]

Иззи тогда еще не вернулся из Индианы – он не был готов к искушениям Лос-Анджелеса, – так что мы с Даффом вдвоем вернулись в «Мейтс» писать музыку. Мы надеялись, что наш пример поможет сдвинуться с мертвой точки, и придерживались регулярного графика работы над новой музыкой. Мы нащупали основу нескольких новых песен и доработали некоторые из существующих. Как и в Чикаго, наша цель состояла в том, чтобы Иззи и Эксл снова стали работать с нами в одном помещении, но для этого нужно было сначала разобраться со Стивеном.У нашего Стива развилась довольно скверная наркотическая зависимость, которую он полностью отрицал. Стив так и не вырос из рок-н-ролльных фантазий младших классов, даже когда столкнулся с угрозой их потерять, так что мы сами взялись за дело. Мы с Даффом то играли в «Мейтс», то присматривали за Стивеном, который жил с Даффом на одной улице, он изо всех сил старался скрывать количество наркотиков, которые употребляет. Когда мы были в Чикаго, все начали замечать признаки того, что он становится невротичным и вялым, но тогда, в Лос-Анджелесе, в своем собственном тумане напряжения, я не замечал, насколько он плох.

Теперь же увидел, что его умственное и физическое здоровье стало вызывать сомнения. При сложившихся обстоятельствах это было простительно, но я думаю, что где-то по ходу мы забыли, что Стивен был из тех, кому постоянно нужна забота. Он напоминал любопытного ребенка, которого нельзя оставлять дома одного; остальные ребята были более-менее устойчивыми и самостоятельными. Можно делать с собой все, что угодно, но нужно при этом за собой следить. Можно совершать свои собственные ошибки, но нужно быть готовым отвечать за последствия. Именно так у нас и получалось.

В течение нескольких лет, до возвращения с гастролей в поддержку альбома Appetite, мы употребляли наркотики нерегулярно и скорее ради развлечения. Как нам казалось, они не влекли за собой таких уж серьезных последствий, но на этот раз они взяли свое. Как только я по-настоящему увидел, как меня засасывает в темноту, я себя вытащил. Стиву не хватало чего-то, чтобы увидеть это так же ясно и предпринять какие-то действия, чтобы это изменить. Он застрял в фазе яростного отрицания, и нам было тяжело до него достучаться – даже Даффу, который по-прежнему принимал кокаин. У Стивена не получалось контролировать себя настолько, чтобы провести грань между продуктивной работой и чрезмерным употреблением.

Мы сделали то, что должны были, чтобы вернуть его в форму, но никакие слова не действовали. Он начинал спорить, а потом обвинял нас в ответ. (Кстати, он по сей день спорит с нами о том, почему его тогда выгнали из группы.) Иногда мне казалось, что я его убедил и он меня понял… а потом он выкидывал какой-нибудь фокус: например, не приходил на репетицию. Его невозможно было урезонить – как и кого бы то ни было в таком состоянии. И если серьезно, в эмоциональном плане Стивен был ненамного старше третьеклассника, в лучшем случае шестиклассника.

Когда мы пытались справиться со злоупотреблением Стива, возникла, мягко говоря, нелепая ситуация: вот я говорю ему, что он наркоман, хотя я сам не лучше, ведь я только недавно завязал и по-прежнему бухаю, и при этом пытаюсь навязать ему какие-то правила. По сути, я как будто критиковал свое собственное отражение в зеркале. Я понимал, что тут кроется какое-то лицемерие, но мне было все равно – разница между Стивом и мной, независимо от того, из чего состояла наша химическая диета, заключалась в том, что я осознавал свои пределы. К сожалению, он уже давно их не видел, а Guns N’ Roses нужно было двигаться вперед любой ценой.

Как и мы с Иззи, Стивен поскользнулся и потерял равновесие на горе кокаина и героина, но, в отличие от нас, не смог восстановить баланс. Мы приходили к нему днем и пытались уговорить прийти на репетицию, а его глаза говорили нам все, что нам нужно знать: зрачки превратились в крошечные черные точки, которые легко разглядеть на фоне его голубых глаз. Он сидел перед нами и настаивал, что он не под кайфом, что он просто пил и принял немного кокаина, но мы знали, что это не так. Ему не помогало и то, что мы с Даффом всегда находили его заначку. Обычно он прятал ее либо за унитазом, либо за кроватью. Кроме нас, за ним больше некому было присмотреть. У него была подружка, но они расстались, так что он жил совсем один и потихоньку сходил с ума. Мы предприняли несколько попыток отправить его на реабилитацию и даже не один раз отвозили в клинику «Эксодус». Но каждый раз, когда он там оказывался, нам звонили и говорили, что он перелез через стену или сбежал через какую-нибудь заднюю дверь. Конечно, когда он так делал, в течение следующих нескольких дней он оказывался предсказуемо неуправляем. Должно быть, это своего рода рекорд: всего за этот период Стивен двадцать два раза сбегал из реабилитационного центра. Мы с Даффом не отставали от него, но понимали, что это лишь вопрос времени – так он утратит доверие всей остальной группы.