Сол Слэш Хадсон - Slash. Демоны рок-н-ролла в моей голове [litres]

В другой раз я тиснул хамелеона Джексона, и это уже не совсем мелкая кража: это такой рогатый хамелеон ростом около двадцати пяти сантиметров, который питается мухами. Он размером с маленькую игуану, и у него такие странные, выпуклые, пирамидальные глаза. Когда я был подростком, у меня были стальные яйца – я просто вышел из магазина с хамелеоном как ни в чем ни бывало, а ведь это был очень дорогой экзотический житель джунглей зоомагазина. Пока я шел с ним домой, мне так и не удалось сочинить рассказ, который бы адекватно объяснил маме, откуда у меня в комнате хамелеон. Я решил, что единственный выход – поселить его снаружи, у заросшего виноградом сетчатого забора у нас во дворе, рядом с мусорными баками. Я украл еще и книгу о хамелеонах Джексона, поэтому знал, что они любят есть мух, и не мог придумать лучшего места для старины Джека, где было бы больше мух, чем у забора за мусорными баками, – там их водились сотни. Искать его каждый день было целым приключением, потому что прячется он очень искусно, как и все хамелеоны. У меня всегда уходило на это какое-то время, а такие трудности мне нравились. Так он прожил во дворе около пяти месяцев. Спустя какое-то время он стал лучше и лучше маскироваться в виноградных листьях, и в один прекрасный день я его попросту не нашел. Еще два месяца я приходил туда каждый день, но все без толку. Понятия не имею, что случилось со стариной Джеком, но, учитывая мириады возможностей, которые могли выпасть на его долю, надеюсь, что все закончилось хорошо.

Мне очень повезло, что меня не поймали за большинство моих магазинных краж, потому что их было довольно много. Дело дошло до идиотизма: как-то я на спор стащил из магазина спортивных товаров надутый резиновый плот. Потребовалось некоторое планирование, но я справился, и каким-то чудом меня не засекли.

Это оказалось не так уж и сложно. Я расскажу вам свой «метод», как он есть: плот висел на стене возле задней двери магазина, рядом с коридором, который вел прямо в переулок. Когда мне удалось открыть заднюю дверь, не вызвав подозрений, снять плот со стены было уже несложно. И, как только плот оказался на полу, где от посторонних глаз его скрывало всякое походное снаряжение или что-то такое, я просто выждал подходящий момент, вынес его наружу и прошел за угол, где меня ждали друзья. Я даже не оставил этот плот себе. Как только я доказал всем, что мне не слабо, я избавился от плота, просто бросив его кому-то на газон.

Я этим не горжусь, зато в случае, когда я очутился в пятнадцати километрах от дома без денег и проколол колесо, то даже обрадовался, что мне оказалось несложно украсть камеру из детского магазина. Иначе мне пришлось бы ловить попутку, и случиться со мной могло вообще что угодно. Но как всякий, кто постоянно искушает судьбу, я должен признать, что бесполезно убеждать себя в необходимости совершенных поступков. Если в душе ты знаешь, что они не совсем хороши, в конце концов они тебе аукнутся.

В моем случае, раз уж мы говорим о магазинных кражах, меня в конце концов поймали в «Тауэр Рекордс» на бульваре Сансет – любимом музыкальном магазине родителей. Я помню тот день, словно это было вчера: это был один из тех моментов, когда я заранее почуял неладное, но все равно отправился на поиски приключений. Кажется, мне было пятнадцать, и тогда я как раз подумал, пока ставил велик у входа, что в будущем стоит быть в этом магазине осторожнее. В краткосрочной перспективе это откровение не помогло: я жадно напихал всяких кассет под куртку и в штаны и так раздулся, что подумал: а не купить ли мне несколько альбомов за деньги, чтобы сбить с толку кассиров? Кажется, я подошел к прилавку с Dream Police группы Cheap Trick и Houses of the Holy Led Zeppelin, и, когда их пробили, в своем представлении я уже искупил все грехи.

Я уже вышел на улицу и садился на велосипед, как вдруг чья-то рука сильно сжала мне плечо. Я все отрицал, но меня поймали с поличным. Меня отвели в помещение над магазином, откуда за мной наблюдали через специальное окно, и показали пленку из видеокамеры. Они позвонили моей маме; я отдал все кассеты, какие мне удалось запихнуть себе под одежду, и они разложили их на столе, чтобы мама на это посмотрела. В детстве мне многое сходило с рук, но, когда меня поймали за кражу кассет в магазине, куда родители ходили много лет, это преступление значило большее для моей семьи, чем содеянное в рамках закона. Никогда не забуду выражение лица Олы, когда она поднялась в то помещение над магазином и увидела, что я сижу, а передо мной разложено все, что я украл. Она почти ничего не сказала, да ей и не нужно было; мне было ясно, что она думает, – она была уверена, что я не мог сделать ничего плохого.