Михаил Портнов - Американские горки. На виражах эмиграции

После завершения проекта в компании воцарилась атмосфера всеобщей любви и братства. Прям корчагинцы какие-то. Но тут начинается вторая часть этой истории, посвященная периоду существования нашей компании после её продажи, которая вскоре была юридически оформлена.

Пока мы вели борьбу на техническом фронте, компания продолжала пополняться новыми людьми. Патриция обзавелась помощницей – добродушной и очень скромной девушкой. Помощница робко обзванивала компании и спрашивала, не хотят ли они посмотреть наши рекламные материалы. Обычно никто не возражал. Через недельку за них бралась сама Патриция и добивалась подписания контракта.

Появился у нас и директор по продажам, которого звали Кевин Блум. Его задача состояла в том, чтобы пристраивать следующие выпуски нашего CD. Кевин договаривался с крупными производителями компьютеров, такими, как Компак, чтобы они наш CD с программным обеспечением сразу прилагали к своим компьютерам. Производители платили нам по трёшке за CD, а клиентам говорили: «Даём вам на 200 долларов бесплатного программного обеспечения». Кевин взял себе «тёщину комнату», потому что не хотел, чтобы кто-то слышал его переговоры с компаниями. Хотя орал он по телефону так, что нам все было слышно: вход в его каптёрку был через наш зал.

В помощь Кевину взяли выпускника колледжа, в задачу которого входило обзванивать местные и неместные мастерские по сборке компьютеров и агитировать их к своей продукции прилагать наши диски. Таких мастерских было если не тысячи, то сотни наверняка. Этот парень работал в нашей комнате, его стол стоял прямо у входа в каптёрку Кевина.

О Кевине следует рассказать особо. Было ему тогда лет сорок, и он только-только женился. Сам он вырос в патриархальной еврейской семье в Бруклине и хотя кашрута не соблюдал, но знал все нюансы этого дела и жену себе нашёл такую же, через синагогу. Роста Кевин был среднего, телосложения плотного, с мясистым большим носом, приличной лысиной, начинающейся со лба. Если бы не лоск, не шикарные костюмы, которые Кевин ежедневно менял, то внешне он вполне сошел бы за русского таксиста, каких в Сан-Франциско сотни. Особенно принимая во внимание его небольшое брюшко, поддерживаемое ремнем, причем подчеркнуто снизу.

Характер у Кевина был очень веселый, иногда даже чересчур. Он любил и потрепаться, и поржать, и приколоть кого-то из ребят, но совершенно беззлобно. Переход от бурного веселья к полной серьезности у него происходил мгновенно. Хотя, глядя на серьезного Кевина, не оставляло ощущение, что он сейчас что-то озорное отчебучит. Это был комедийный персонаж. Расскажу пару случаев для наглядности.

В первый рабочий день Кевина в компании Натан, как водится, провел новичка по офису и каждому сотруднику персонально представил. На меня Кевин посмотрел очень пристально, поздоровался с характерным бруклинским выговором, и я просто кожей почувствовал, что сейчас он в уме решает, еврей я или нет. Я ему и говорю: очень приятно, что вы к нам пришли. Успех компании в ваших руках, так что уж, пожалуйста, не подкачайте. Мы на вас очень надеемся.

Закончив процедуру знакомства с сотрудниками, Кевин подошел ко мне снова и с самым серьезным видом, от которого я чуть не прыснул, спросил: «Ты это серьезно все говорил?» – «А как же! – говорю я. – Откуда такие сомнения?» А он: «Понимаешь, обычно инженеры – это самонадеянные козлы, которые думают, будто от них что-то сильно зависит. Они не в состоянии понять, что это мы, которые любое дерьмо умеем продать, определяем успех или неуспех компании». И спрашивает: «А ты еврей?» – «Да разве не видно?» – делаю обиженный вид. «Видно, видно, – говорит он доверительно и жмет мне руку. – А то думаю, откуда у инженера такое глубокое знание жизни?»

Кевин любил хорошо одеться. Он не врубался, что хвастать передо мной шмотками бессмысленно, истинного ценителя во мне не найти. Но, за неимением более подходящей аудитории, он подходил ко мне и рассказывал с оживленным видом про какой-нибудь редкий галстук или костюм. Лейблы всякие объяснял. Только с меня ему было проку как с козла молока. Но он, скорее, для себя это рассказывал. И счастлив при этом был, как дитя. Однажды я, по советской привычке, настроение ему подпортил – неудачно пошутил. Он мне галстук новый показывал, брызжа слюной и подпрыгивая от радости. За 75 баксов оторвал галстук, который стоит 150! «За 75 баксов, – говорю ему, – во многих странах семья может прожить месяц». Тут он так страшно обиделся, надо было видеть его лицо. Ушел к себе в чулан. Но уже через пять минут прибежал и похвастался, как он с кем-то удачно по телефону что-то уладил. Я ему и говорю: «Не обижайся, это у меня такая неудачная шутка вышла, сам понимаешь, cultural differences» (культурные различия).