Шериф Геммур - Йохан Кройфф. Победитель и тиран

В том же ключе высказался и Джонни Реп: « Проблема «Аякса» в том, что все стало слишком легко. В 1973 году ветераны-игроки выиграли все, что можно. Им нужен был новый вызов, новый клуб. Амбиции испарились». Герри Мюрен, в свою очередь, все еще лелеял надежду: « Не было традиции выбирать капитана. Это была идея Кнобела. Мы голосовали тогда впервые. Эта идея с голосованием была шоком для всех нас, для игроков. Если Йохан – наш капитан, зачем голосовать? Лично я голосовал за Йохана, потому что знал, что если не проголосовать за него, то он уедет в Барселону. Эти выборы стали последней каплей для Йохана, который уже получал очень заманчивые предложения. Если бы не было этого проклятого голосования, Йохан точно бы остался в «Аяксе» еще на два года как минимум». Герри справедливо сравнил случившееся с распадом «Битлз» – событие, которое повергло в ступор весь мир в 1970 году: « Битлз» были хорошим примером. Поначалу, как и они, все мы горели энтузиазмом. Но позже удовольствие улетучилось. Пропало желание играть вместе, не было «один за всех». У нас оставались все те же прекрасные качества, и на поле мы играли сообща, но после матчей каждый запирался у себя… Если бы мы удержали команду от распада, мы бы выигрывали Кубок чемпионов все следующие восемь лет подряд».

Джонни Реп проголосовал, естественно, за Кейзера… Как и Барри Хюльсхофф. Он объяснил Дэвиду Уиннеру, что Кройфф не понял смысл голосования: « На поле у нас не было никаких проблем с Йоханом. Но вне поля, в общении с дирекцией клуба и в других ситуациях, Кейзер был более квалифицированным, он больше пекся о группе, о коллективе». В «Аяксе» капитанская повязка предполагала, что капитан будет заниматься выбиванием премий. « Йохан всегда говорил: «Вы проголосовали против меня из нелюбви ко мне». Но это ничего не имело общего с голосованием , – сказал Хюльсхофф. – Я думал, что ему нужно было капитанство, чтобы выглядеть в глазах мира еще большей звездой «Аякса». Но он и так уже был суперзвездой!» Руд Крол также проголосовал за Кейзера: « После голосования мы поговорили с ребятами и с Йоханом. Он пообещал нам, что останется. Но две недели спустя он ушел». Руд называет также и другие причины разложения духа команды: « В эпоху супер-«Аякса» мы играли перед 15 000 зрителей на стадионе «Де Мер». Мы много говорили на эту тему, повторяя, что в Италии и Испании на стадионы приходило 100 000 человек. Нас это нехило расстраивало. На матчах кубков Европы дело обстояло лучше: мы играли на Олимпийском стадионе перед 60 000–70 000 болельщиков. Но половина этих зрителей была не из Амстердама. И они приходили не на каждый матч чемпионата».

А Йохан? Как он пережил этот переломный период? « После взятия третьего кубка Европы ликование было огромным, но, как только сезон завершился, дисциплины как не бывало. И вместо того чтобы радоваться тому, что у них есть, игроки такой закалки, как у меня, просто завидовали. И потом настал этот кошмарный день, когда другие игроки проголосовали за смещение меня с поста капитана. Это был ужасный момент для меня… Этот клуб – это половина моей жизни, и таким отношением они показали мне, что все кончено. Я должен был покинуть «Аякс» и уехать в Барселону. Я до сих пор не могу поверить, до какой степени игроки «Аякса» были такими глупыми. У нас была команда, которая могла брать кубок за кубком в Кубке чемпионов, как это сделал «Реал» (Мадрид). Йохан даже не упомянул, что Костер уже вел переговоры с «Барсой», что служило доказательством того, что он планировал свой уход еще до фатального голосования…

Всякий раз заводя речь об этих критических и даже болезненных для него воспоминаниях, Йохан продолжает сохранять характерное ему присутствие духа. Это выражается в категоричности его суждений или в том, как он уклоняется от неприятных вопросов, противопоставляя им релятивизм, граничащий временами с отрицанием. В 2005 году «Франс Футбол» опубликует со всеми деталями эту историю о выборах капитана. Как это часто бывает, когда ему задают трудные вопросы, он пожимает плечами и потирает нос: « Лично меня не интересует чужая жизнь, но зависть – это отчасти национальный вид спорта голландцев. Это правда, что я всегда защищал свои интересы, как и то, что я всегда бился за своих одноклубников. А сколько матчей я пропустил, выбивая страховку! Я бился-бился и добился в конце концов. То же самое и с премиями». Все же стоит снова упомянуть… о его стремлении к неограниченной власти, которое наверняка раздражало партнеров и руководителей… Не зря же бывшие игроки рассказывают о его капризах, о настроенческих выходках… Йохан отметает все эти истории небрежным жестом: « Обо мне много чего болтают, все это домыслы. Я всегда уважал своих тренеров, своих товарищей по команде. Я бы никогда так не поступил. Это невозможно!» Йохан никогда не ошибается. Другие – да.