Станислав Симонов - Как выжить в современной тюрьме. Книга вторая. Пять литров крови. По каплям

А парень приехал из Новороссийска.

— Приехали ко мне двое. Я, собственно, тогда уже решил: спрыгнул с системы и не употреблял. Колбасило на кумарах страшно, но терпел, держался. Они же двигались «черняшкой».

— Героином, что ли?

— Нет. Это скорее морфий. Маковый сок переваривают, и им двигаются.

— И сколько так можно?

— На системе? Долго. Ну как долго? Двадцать лет так можно.

— А героин?

— На системе? Нет. Ну пять-семь лет — и все. Кирдык. Так вот, я им даю повара и говорю: «Вот повар, машина, документы, ключи. Меня не трогайте».

Ладно, лежу в ванной на кумарах. Этих нет. Где шарахаются? Врывается варщик. Рожа белая, губы трясутся. У меня, грит, в квартире двое с остановкой сердца. Ну, говорю, повар, если они помрут, ты покойник. Короче, прыгаем в машину — и к нему. Приезжаем. Двое лежат. Лица цвета сырой земли. А лежат, субчики, на полу голова к голове. Слышу, один хрюкнул, другой хрюкнул. Ага, думаю, живы еще. Что делать? А они за сто кило каждый. Покидали их в машину и повезли в наркодиспансер. А уже ночь. Часов двенадцать, больше. Приезжаем — все закрыто. Долблюсь в двери, окна. Появляется такая крыса в окошке. Я ей: родная, там двоим плохо, передоз, помоги! Ага, говорит радостно. Щас. Она исчезает, окно закрывается. Я понимаю, что сейчас она вызовет мусоров. Что делать? Тихо-тихо назад в машину, несемся в городскую больницу. А там что ты будешь делать — аж четыре уазика мусоров. Видать, случилось что-то.

«Ну, говорю, повар, молись». Решил повезти их к морю.

— Зачем?

— А куда их девать? А тут вода. Думаю, обмою, может быть, поможет. А если нет, так хоть чистые будут. Ха! Положил я их на песочке. Лежат, сердешные, рядышком. Море. Луна. Вдруг один кашлянул и — чудо — очнулся. А за ним и второй. Знаешь, что сказал тот, кто первый оклемался?

— Что?

— Дай бог счастья тому, кто такой кайф неземной сварил. Повар аж двумя руками перекрестился.

— …и наколол он себе погон полковничий прямо на пятке. Мол, топтал я вас всех мусоров и прочие «автоматные рожи».

25 августа. Позавчера отжался за час 310 раз — нет предела совершенству. Ждет меня тюремная болезнь — раскаченный торс на рахитичных ногах.

Лицо у гагауза было, как у ожившей статуи с острова Пасхи.

Такой сюжет. Герой Алкид. Город-государство. Правит Эврисфей. Страна нуждается в герое. Только герой может спасти от невероятного количества проблем. Эврисфей труслив до чрезвычайности. Боится и повелевает Гераклами через вестника Копрея. Геркалов два брата — Алкид и Ификл. Как только появляется герой, Эврисфей впадает в трусливую истерику и отсылает Геракла Алкида на подвиг. Куда угодно, лишь бы подальше от города.

Время от времени Алкид возвращается назад с трофеями. Происходит бурная реакция на героя и его трофеи. И его тут же отсылают на очередной «срочный подвиг».

Страна не может жить без героя.

Герой не может жить без подвига.

Подвиг совершается там, где происходит трагедия, катастрофа.

Страна не может жить без катастроф.

Живой герой, живущий среди нас — неубедительно. Отсутствующий, а лучше мертвый — значительно, назидательно, убедительно.

— Да мы на этом герое верхом все и выезжаем. Отними у нас этого героя — и что останется? Что мы без героя? Пустое место. Что вы умеете делать? Ничего. Считай, одними его подвигами и живем.

— Как вернулся? Когда? Неделю как дома? Сошли все с ума. Немедленно, сиюминутно отослать на подвиг.

— Так некуда. Все вроде уже сделал. Всех уже победил. Всех почикал.

— То есть как это всех?! А эту, как ее, гидру?

— Умертвил.

— А этих, как их, птиц стимфалийских?

— Перебил.

— Всех? Их же там было много.

— Всех до единой.

— Что, неужели прямо-таки всех-всех?

— Так точно, до одной.

— Тогда, так. Связаться с соседними государствами. Что у них? Нет ли каких-нибудь подходящих катастроф, бед, трагедий? Может, какой спасительный злодей где завелся? Гефест с ним, пусть не подходящие, а самые какие-нибудь.

— Связывались. Нет.

— Что за гефест такой!

— Тогда придумайте, создайте сами что-нибудь. Проявите творческую выдумку. Герой простаивает без героизма. Абсурд: герой есть, применения ему нет. Нас же не поймут за границей!