Алексей Мишин - О чём молчит лёд? О жизни и карьере великого тренера

До сих пор с теплотой и благодарностью меня встречает Хавьер Фернандес. На протяжении десяти лет я проводил сборы в Хаке — родном городе Хави на севере Испании. Там он вместе с сестрой Марией тренировался у меня каждое лето, и я был наставником его личного тренера. То, что его карьера впоследствии сложилась так успешно, — это приятно, не скрою, ведь успехи даже бывших своих учеников я всегда воспринимаю и как свои. Специалисты могут заметить, что техника прыжков у него до сих пор не канадская, а наша, сложившаяся ещё в юности.

…Когда мы вышли на финишную прямую, всё уже подчинялось одному — любую ситуацию рассматривали лишь с точки зрения: поможет ли это выиграть Олимпиаду. Женя стал строго, буквально так, как написано в книжках, соблюдать режим поведения спортсмена. На льду, вне льда, в быту. Он перестал посещать дискотеки, рестораны, проявил исключительную силу воли. Согласитесь, отказаться от бокала шампанского после удачного старта — это весьма нетрадиционно, особенно для русского человека.

Накануне соревнований мы приехали на тренировочный каток олимпийского Турина. Женя вышел на разминку. Через 3–4 минуты он сделал тройной аксель, затем исполнил необходимые четверные тулупы. В этот момент на тренировку пришёл Джонни Вейр и встал за бортом. Женя разбежался, выполнил четверной тулуп с тройным риттбергером изумительного качества. Потрясённый Вейр произнес только одно слово: «Awesome…»

Первая наша задача была сформулирована предельно чётко: в короткой программе выйти безо всяких эмоций, сделать так, чтобы оторваться на максимальное количество баллов от соперников. И ни в коем случае не расслабляться во втором виде. Перед прокатом произвольной я ему сказал: «Женя, пока не дойдёшь до дорожки, пока не сделаешь все основные элементы — никаких эмоций. Прыжок, прыжок и прыжок». А он отвечает: «Не после дорожки. Давай раскрепощусь лишь после того, как сделаю всё».

Эта победа стала главной наградой для нас с Женей. Четыре года мы с Плющенко выполняли ответственную, тяжёлую работу. Вместе с нами были наши друзья. В первую очередь замечательный Давид Авдыш, помощь которого была многогранна: и постановки, и разминки, и костюмы. У истоков мастерства стоял человек, который формировал в Евгении не только чувство прекрасного, но и другие добрые человеческие качества. Имя этого человека — Евгений Сережников. И, конечно, нельзя не упомянуть имя профессора Эдвальда Смирнова, который как опытный художник делает из безликого контура смотрящий на тебя образ. И вот наш труд увенчался триумфом!

После победы в Турине ко мне подходили и журналисты, и специалисты. Многие из них полагали, что присутствие Жени тормозит наше мужское одиночное катание и после его ухода освободится дорога для новой поросли талантов, которым он якобы не давал пути. Плющенко ушёл. Дорогу освободил. Побежали по этой дороге те таланты довольно неспешно и не слишком-то далеко. Уже через пару лет, на полпути к ванкуверской Олимпиаде российские фигуристы остались с одной-единственной путёвкой на крупнейший турнир сезона — мировой чемпионат.

В сентябре 2009 года на катке Новогорска состоялись традиционные прокаты сборной команды. Среди участников был и Женя, только что приступивший к тренировкам. Присутствовавший на катке В. Писеев посмотрел на парней, схватился за голову и сказал: «Что же они делали три года?! Смотрите, Плющенко уже сейчас лучше их!»

И действительно, ещё раз отметим одну из сильных сторон личности Евгения. Он умел подавлять соперников своим присутствием.

Одним из фигуристов, катавшихся тогда в Новогорске, был и Сергей Воронов. Хочется сделать небольшое отступление, касающееся этого в целом хорошего фигуриста и нормального парня. Мы уже говорили, что судьбу спортсмена определяет в том числе исторический срез, на который пришлась его карьера. Ярким примером судьбы без везения служит спортивная жизнь Сергея. Хотя он находился 12 лет в российском топе, ему так и не суждено было попасть на главный турнир для любого спортсмена — Олимпийские игры…

В Ванкувер он не поехал, потому что его заменили на молодого Артёма Бородулина, который не замедлил тут же исчезнуть с небосклона фигурного катания. В Сочи я лично видел его олимпийское удостоверение, которое было выписано вместо Максима Ковтуна, которого тогда почему-то не могли найти живым ни в Москве, ни в Екатеринбурге. Но это удостоверение осталось неиспользованным в связи с коллизией с правом замены в личном турнире.