Борис Наумов - А почему бы и нет

Пытаясь вытащить руки и, видимо, спросонья, ещё не понимая, что с ним случилось, он неуклюже барахтался, высовывая из воды голову и, выплёвывая изо рта струи воды.

В какой-то момент, я своим детским умом понял, что тут дело не шуточное, и, быстро положив свою удочку, прыгнул на помощь своему соседу. Глубина у берега была не более одного метра, так что, при своём росте я смог, стоя по грудь в воде, схватить за штанину Петра и подтянуть его к себе. Наглотавшись воды, с вытаращенными от испуга глазами, да, так и оставшимися в карманах, руками, Петя оказался на берегу. Ребята подбежали к нам, вытащили на сухой берег ныряльщика, и помогли мне вылезть на сушу.

Когда всё успокоилось, и Петя уже сидел на берегу, снимая мокрую одежду, ребята начали подшучивать и смеяться над ним:

— Как там в водичке? Есть рыба?

— Ты не мог схватить одну за хвост?

И так далее. Я тоже выжимал свои мокрые штаны, присоединившись, при этом, к подшучиваниям ребят над незапланированным нырянием Петра.

В мокрой одежде дальнейшая утренняя рыбалка мне показалась не комфортной, и я предложил всем свернуть свои удочки.

Мой относительно свободный учебный режим облегчал учителю решение других школьных проблем. Надо выбрать старосту класса или выпустить классную, а потом и школьную, стенную газету. Я для этого — самая подходящая кандидатура. Я не стремился этим заниматься, но перечить учителю и сопротивляться ему — тогда было не принято. Как ответственный за выпуск стенгазеты, я сначала просил учеников написать какую-нибудь заметку, но все эти мои просьбы оставались без ответа. Я сам всё писал и, при зачатках художественного таланта, красочно оформлял газеты, особенно праздничные выпуски.

В старших классах — с пятого по десятый — меня привлекали для оформления и изготовления других материалов. Помню, в пятом классе учительница литературы предложила, или попросила меня, подготовить и выпустить школьный, молодёжный журнал «Юность». Я с удовольствием занялся творческой работой. Там были разделы прозы, поэзии и художественных произведений. Журнал произвёл фурор в учительской среде и очень нравился ученикам. Всё свободное время я посвящал этому журналу. Без ложной скромности отмечу, что несколько лет спустя после окончания школы, я посетил её и на почётном месте увидел старые журналы «Юность» моего выпуска.

В шестом классе та же учительница литературы Анна Георгиевна решила подготовить с нами школьный спектакль. Она просила нас, учеников, подыскать и принести в школу какую-нибудь детскую пьесу. Ни у кого, да и у меня тоже, ничего подходящего не нашлось. Недолго думая, я написал сам пьесу в нескольких действиях и принёс её преподавателю на рассмотрение. Я не сказал ей, что это моё произведение и с нетерпением ждал реакцию художественного руководителя. Естественно, она знала мой стиль письма, и сразу догадалась, кто автор этого шедевра. Несколько раз в классе было обсуждение моего произведения, даже были расписаны роли и назначено время репетиции и постановки, но не помню, почему, сама постановка не состоялась. Сейчас я с ужасом и смехом вспоминаю, какую галиматью я тогда мог написать. Единственное, что я могу сказать в своё оправдание — это были мои первые серьёзные литературные попытки, и они заложили в меня любовь к литературе и ещё больше — к сочинительству.

Картины, или просто рисунки, я тоже творил, очень старался сделать их красивыми, но они мне давались с трудом и даже самому не нравились, хотя другие зрители говорили, что у меня есть талант. Это, безусловно, было величайшее преувеличение, и я об этом прекрасно знал.

Забегая вперёд, скажу, что неполная моя загруженность в учебном процессе, продолжалась до выпускного вечера. Кроме литературных и художественных творений, я участвовал в самодеятельности и, где-то в восьмом-девятом классах, был руководителем танцевального кружка. И это при полном отсутствии у меня танцевальных данных!

Вот так, жизненное колесо докатилось до десятого класса. При этом, хотелось бы отметить, что я любил учиться, учёба давалась мне легко, и я всё время ходил «в отличниках».

Сейчас я написал всё это, и мне кажется, что я уж слишком расхвалил себя. Но потом подумал: ничего сверх нормы я не написал, а вспомнил и отразил лишь то и только так, что и как оно было в жизни!

Между прочим, кроме учёбы и школьных нагрузок, у меня была и личная, весьма интересная и забавная жизнь. Я уже описывал свои детские годы и запомнившуюся встречу с необыкновенной цыганкой. Эта встреча, время от времени, всплывала в моей памяти и привела меня в третьем, или четвёртом, классе к абсурдному решению.