Валерий Карбалевич - Александр Лукашенко - политический портрет

Лукашенко идет дальше, утверждая, что эти люди не были и оппозиционерами. Смысл этой реплики состоит в том, что в таком случае не было необходимости их устранять. Литовский обыватель не знает правду, его можно «грузить» чем угодно, а в белорусских государственных СМИ интервью не было опубликовано. Президент уверяет, что дружил с Виктором Гончаром. Разве можно покушаться на друга?

Более того, получается, что не было и преступников, убивших этих людей, как и самого преступления не было. Потому что не было суда, зафиксировавшего этот факт. («Почему вы без суда определили кого-то в преступники?») В общем, не было ничего вообще. И из-за чего сыр-бор?

А если все же что-то и было, то президент нашел виноватых. Это власти одной из западных стран (раньше Лукашенко прямо указывал на Германию). Дескать, там видели исчезнувших, их фотографии публиковались в газетах. А их власти не хотят предоставлять информацию. Откуда знать литовским гражданам, что официальные лица Германии неоднократно опровергали эту информацию.

Но наиболее цинично звучит обвинение в адрес родственников исчезнувших. Мало того, что Лукашенко и как президент, и как человек не выказывает самого элементарного сочувствия к жертвам и их родным, так он еще называет их виновными: «Это я, прежде всего, должен спросить у семьи, где ваш муж, где ваш сын? Почему вы не смотрели, когда он не был исчезнувшим?». Это цинизм в квадрате, в кубе.

По масштабу демагогии в этом интервью Лукашенко превзошел самого себя.

«С юридической точки зрения дела о громких исчезновениях в Беларуси раскрыты. Лица, которых подозревают в совершении этих преступлений, установлены. Если бы это было не так, мы бы давно получили опровержение политически мотивированной версии исчезновений» — такой вывод сделал известный юрист Г. Погоняйло. И с этим можно согласиться.

Трудно судить о личной причастности Лукашенко к этим исчезновениям. Но фактом является то, что он препятствовал расследованию, поиску преступников. В. Леонов, ссылаясь на свидетельство О. Божелко, рассказывает, как на одном из совещаний президент упрекал генпрокурора: «Ты меня уже довел до истощения! Я ночами не сплю, пью горстями таблетки. Копаешь, копаешь, копаешь. Тебе что надо — чтобы гробы Захаренко и Гончара по Минску носили? Ты ищи Диму Завадского! Ищи Диму. А ты все под меня копаешь».

Но есть факты прямого обвинения в адрес Лукашенко. По воспоминаниям О. Божелко, зафиксированного В. Леоновым, на одном из совещаний заместитель министра внутренних дел Н. Лопатик бросил в лицо президенту: «Какое право Вы имели убивать генерала?» (имея в виду Ю. Захаренко).

Как мы помним, попытка правоохранительных органов раскрыть преступления и арестовать виновных была расценена Лукашенко как государственный переворот и угроза его власти. А назначение генпрокурором главного подозреваемого В. Шеймана ставило целью замести следы.

Если отвлечься от этих конкретных уголовных дел и посмотреть на ситуацию в более широком контексте, то складывается ужасающая картина. Во главе ведомства, надзирающего за соблюдением законности в стране, долгое время стоял человек, подозреваемый в страшных преступлениях. А другого подозреваемого, обвиненного в непосредственном исполнении убийств, президент объявляет своим главным защитником. Можно представить, какое влияние на правосознание работников правоохранительных органов, общества в целом оказали эти факты.

Сильный резонанс вокруг этих событий сыграл свою положительную роль в том смысле, что после 2000 года политических исчезновений в Беларуси больше не было. Однако эти преступления останутся навсегда незаживающей раной в общественном сознании. Несмываемое пятно страшных подозрений будет отягощать белорусский режим до самого конца его существования. Как известно, нет ничего тайного, что не стало бы явным. Сколько бы времени ни прошло. В политике прощается многое. Но убийства людей не простит никто.

А судьба Виктора Шеймана и Дмитрия Павличенко незавидна. Никто не удивится, если с ними что-то случится, например, попадут в автомобильную аварию или кирпич упадет на голову.