Алина Катран-Шиллинг - BrainStorm - Ты не один. От песочницы до стадиона [litres]

Кстати, не единственный. После большого успеха «Maybe» в Польше мы стали там очень популярными. Однажды я пришёл в офис BrainStorm в Риге, а наш менеджмент прямо с порога говорит: «Мэджик, ты представляешь, в Польше один фанат выбил твой портрет у себя на груди, прямо как профиль Ленина!» Я посмотрел на фото и просто обалдел – ведь это лестно, хоть и странновато. Обрадовался, рассказал ребятам, мы это обсудили. А спустя несколько дней мы с парнями пошли в баню, о чём-то болтали, и тут пар рассеялся, и я увидел татуировку польского фаната на груди у Каспарса…

Тут же всё понял, и все, конечно, заржали как кони, я и сам очухался и тоже хохотал – мне кажется, никто меня так в жизни не разыгрывал, как Рога тогда. Но татуировка была сделана хной, так что больше я грудь Каспарса не украшаю.

В начале пути у BrainStorm было больше «сторма», а теперь «брейна». Мы стали больше размышлять в процессе рождения музыки, и я не в восторге от этого. Я люблю быструю энергию, люблю заряжаться и заряжать. Мне нравилось, как было раньше – песню «Lidmašīnas» мы придумали на ходу для школьного выпускного, она казалась совершенно дурацкой, но люди на концертах взрывались! К нам тогда подошёл ди-джей одной модной радиостанции и сказал, что поставит эту песню в эфир, если мы запишем её ровно так, как она звучит на концертах. Мы так и сделали – за ночь в один микрофон! Каспарс тогда работал оператором на телевидении, мы взяли ночью камеру, нашли там трубы с гофрой, вырезали из них себе шапки и сняли весёлый клип. В тот год «Lidmašīnas» была настоящим прорывом и впервые в истории Латвии стала популярной и среди русскоязычного населения. До сих пор невозможно представить себе наш латышский концерт без неё – она заводит людей! Это доказывает, что не всегда долгий путь к результату гарантирует успех, а импульсивный «тяп-ляп» – провал. Музыка бесконечна, ты не можешь предсказать её судьбу.

В молодости случаются удачи, которые больше никогда не повторить. Человек с годами становится ленивее, ему уже мало одного желания творить, чтобы сдвинуться с места. Рутина истощает тебя, и в один момент включается блокировка. Эмоциональное выгорание – это психологическая защита от депрессии, когда ты уже в шаге от неё. Кажется, что должна пропасть гравитация, чтобы ты получил наконец новые ощущения.

У меня больше нет яркой звезды, которую хочется достичь, притух азарт этой гонки. Я допускаю, что появится новая искра, и я захочу снова рвануть вперёд, но пока это так. В юношестве я был ультрамаксималистом, реагировал на всё спонтанно и задорно, жил протестом, каждое утро вставал и бросал новый вызов. У нас была мечта – играть на стадионах, выйти на одну сцену с нашими кумирами – это был наш Эверест. С годами это стало похоже на компьютерную игру, где ты просто берешь очередной чекпойнт. Во мне умер тот маленький революционер. Мы делаем много песен на английском, а я понять не могу – зачем? В Англии на наши концерты приходят, в основном, латыши, русские, эстонцы, литовцы, поляки, и все они хотят слышать одну и ту же песню на разных языках. Триязычие всегда было проблемой для нас на выступлениях. И я задаюсь вопросом – зачем мы нужны англоязычному рынку, куда мы прём? Раньше казалось, что мы вот-вот рванём в мировое турне.

Маленькими вспышками у нас это действительно получалось, но большого взрыва так и не случилось. Я устал от этого ожидания. С годами я понимаю, как важно осознавать свои возможности и невозможности, своё место в мире. Все говорят, что нужно расти до конца жизни – я согласен, но кому это нужно и для чего? Каждый должен честно ответить на эти вопросы и не брать на себя лишнюю ответственность под чьим-то давлением.

Я думаю, что успех – это конец пути. Он должен приносить радость и покой. И с ним рядом об руку должно идти счастье. Есть песня, которая олицетворяет эти чувства – «Mana dziesma». Когда на больших концертах я начинаю её играть на акустической гитаре, я испытываю невероятное счастье – за эту музыку, за то ощущение, которое здесь и сейчас, когда с первых аккордов зажигаются маленькие огни в поле людей, и ты стоишь будто на бескрайнем летающем ковре. Ренарс начинает петь, и этот мерцающий ковер колышется в пространстве, ты теряешь ощущение реальности, это неописуемо, это состояние экстаза. В этот момент я чувствую любовь к людям, к своим друзьям, к музыке, я осознаю, что всё не зря. Я могу иногда быть недовольным, но я обязан трудиться и договариваться, чтобы попасть в этот океан счастья. Мы как ручьи – каждый сам бежит со своего склона, вливается в реку, и вместе мы выходим в открытое море. Люди видят только результат и думают, что песню написать – это как два пальца обос*ать, сплошное веселье. Наверное, так и нужно, пусть для них эти мгновения будут чистым волшебством.