Дмитрий Зубов - Будни советского тыла. Жизнь и труд советских людей в годы Великой Отечественной Войны. 1941–1945

– Москва – Арзамас – Свердловск – Кузбасс;

– Индига – Сыктывкар – Киров – Зеленый Дол (Казань) – Пенза – Донбасс – Сталинград;

– Горький – Пенза – Сталинград;

– Западная граница – Москва – Горький – Шемордан – Кузбасс.

Последний проект наиболее примечателен тем, что первая точка в духе времени была указана обтекаемо. Ибо тогда, в сентябре 1940 года, было неизвестно, где именно будет вскоре проходить эта «западная граница», которая всего за один год сместилась от Минска и Пскова к Бресту, Белостоку и берегу Балтийского моря. Может быть, в Варшаве или Берлине или на берегу Атлантического океана?!

Тем более понятие «государственная граница» в Европе в 1940 году вообще приобрело весьма условный, но уж точно не священный смысл. Помимо постоянных захватов и присоединений на население свалилась целая куча сообщений о всевозможных договорах и «третейских судах». 2 сентября было опубликовано решение о передаче части румынской Трансильвании в состав Венгрии. «Как отмечает венгерская печать, территория, отходящая к Венгрии, имеет большое хозяйственное значение, – сообщало ТАСС. – Венгрия получает 22 города. На отходящей к Венгрии территории лес занимает 1600 тыс. гектаров… Особо отмечается значение индустриального центра Клужа и местности вокруг Бая-Маре, где сильно развито горное дело, имеется крупная химическая фабрика, свинец, золото и т. д.». Румыны же происшедшим, понятное дело, остались недовольны: «Мы не можем поверить, что это правда: нам так трудно понять происшедшее, – приводило ТАСС слова румынского журналиста Лугошану. – Разрывая на два куска Трансильванию, делят не только землю государства, но вместе с ней хоронят и вековую румынскую историю и надвое рубят сердце народа-неудачника». Но, как говорится, было ваше – стало наше!

А уже 8 сентября все СМИ сообщили о новых территориальных изменениях в Европе. На сей раз речь шла о «добровольной передаче» Румынией Южной Добруджи в состав Болгарии. Эта «исконная» болгарская провинция вошла в состав Румынии после Первой мировой войны, а формальным поводом для претензий были массовые притеснения местного славянского населения. Понятно, что за двадцать лет там кое-что построили, а население разжилось кое-каким имуществом. Но не беда! На сей случай румыно-болгарский договор предусматривал компенсацию в размере 1 миллиарда лей за капиталовложения, произведенные на передаваемой территории, и за расходы румынского государства по обмену населения. А что до народа, то в течение трех месяцев был намечен обязательный обмен румынского населения Южной Добруджи на болгарское население Северной Добруджи. Кроме того, в отношении населения других районов обеих стран была предусмотрена добровольная эмиграция в течение года. В общем, полное торжество идей Гитлера о национальной идентичности! Все румыны пусть живут в Румынии, а болгары – в Болгарии. Ну а местные «фюреры» вроде адмирала Хорти и царя Бориса могли смело выступать перед радостным народом с речами о том, как они мирно и без кровопролития вернули на родину «исторические земли».

Сама «добровольная передача» территории выглядела так: 15 сентября в Добруджу прибыли представители гражданских властей и заняли административные и общественные учреждения, а уже в 09:00 20 сентября болгарские войска перешли границу и в течение 10 дней заняли всю территорию Южной Добруджи.

На этом фоне и присоединение Молдавии к СССР вовсе не выглядело какой-то там «агрессией», как это сейчас пытаются представить некоторые деятели. Напротив, вполне пристойное взятие под защиту братского народа и возвращение исконной земли. И вообще, чем мы хуже венгров и болгар?! Да и станция с открытым названием «Западная граница» в контексте времени также не выглядела намеком на некие территориальные захваты.

А что до широтных и меридиональных железнодорожных магистралей, то эти проекты планировалось осуществить уже «вскоре», точнее, в следующей – IV пятилетке (1943–1947).

22 июня 1941 года. День, которого и ждали и не ждали. Это потом в советских фильмах и художественных произведениях весть о начале войны с нацистской Германией будет изображаться как «гром среди ясного неба», а в книгах про «мирное социалистическое строительство» появятся заголовки типа «Оборвалось внезапно». На самом деле, несмотря на неистовство сталинской пропагандистской машины, убеждавшей народ, что войны не будет и «все это слухи, распространяемые империалистами», люди за годы советской власти научились распознавать сигналы сверху и читать между строк. Если партия из всех труб трубит, что все хорошо, значит, где-то у нас провал и кризис. Если на каждом углу орут, что войны не будет, значит, запасай соль и спички.