Галина Сафонова-Пирус: Игры с минувшим

Нет, не действует. Шлёпнула по заднице… Их вопли, да и у самой – слезы.

Секу себя: плохо! Это – от беспомощности!

Но знаю: опять сорвусь.

Вот уже несколько лет брат хлопочет о признании подпольной организации Карачева, в которой и сам, четырнадцатилетний, участвовал, – крался тёмными вечерами по улицам и штамповал на немецких объявлениях: «Смерть немецким оккупантам!». Недавно ходил в райком, а какой-то чиновник сразу начал орать: «Никакой организации здесь не существовало!» Тогда пошел к секретарю по идеологии, и та вроде бы сочувственно отнеслась к его просьбе.

– Даже папка у неё есть по этому делу, – сказал обнадёженно, – но нет документов, о факте существования подполья. Если б достать! Может, тогда б и признали.

И попросил меня обратиться к партийному секретарю нашего Комитета Полозкову, – тот как раз пишет о войне.

Схожу.

И опять: острое сожаление вызывает, что не могу унести «в грядущие годы» облики детей, их привычки, слова, – уже сейчас немногое вспоминается из того, какой была дочка в три года. А растет она доброй девочкой. Купили ей велосипед на толстых шинах, так всегда радуется, если кто-либо из детей катается на нём, а когда приводит подругу, то первым делом спешит угостить её и мечтает о том, чтобы носить в группу сладости и всем раздавать. Очень любознательна, – со сто «почему?», но когда отвечу на очередное, то обязательно посмотрит эдак снизу и скажет: «Пра-аильно, мама!», будто бы уже знала, но просто проверила. Ну, а если засомневается, тут же услышу: «Ад-дманываешь, мамочка!», твёрдо выговаривая «д». А еще любит настаивать на своём, и когда поправляю, то обязательно скажет: «А если мне так нравится!» В садике жалуются, что сладу с ней нет и на прогулках до всего ей дело! Недавно водили детей в приезжий зооцирк, так она прошмыгнула прямо под ноги слону, – воспитательница с ужасом об этом рассказывала.

Очень любит, когда её чему-то учат, и если б у меня было время заниматься с ней, то уже читала бы, шила, вязала, – вчера в течение часа сковыряла крючком шнурок, – только когда учится, к ней не подходи: кричит, злится! Карманы её вечно набиты всякой всячиной: пузырьки, клочки, винтики, стекляшки, камешки, палочки, лопнувшие шары, – все ей надо! – а если что выбросишь – скандал. И по улице не пройдешь с ней мимо того, что лежит беспризорно. Сегодня шли возле библиотеки, а она что-то приотстала. Оглядываюсь, а дочка волочёт за собой щит с объявлениями. Но при всей своей активности замечает и облака на небе «черные», и луну, которая «плывет», и солнце, «как из пластилина», и деревья «уже красные».

Вечером, когда готовлю обед на завтра, дети обычно крутятся под ногами и от этого – мои бесконечные вскрики: «Глеб, ты куда?.. Галя, не рисуй на стене!.. Глеб, не лезь под стол!.. Галя, отдай ему машинку»!

Трудно бывает, – уж очень активны! – но и радостно: растут, растут человечки!

Звонила Полозкову: «Вам дозволено рыться в архивах, так, может, узнаете что-либо о Карачесвкой подпольной организации?», а он ответил: «Документы о ней добывать – труд напрасный. В КГБ не хотят признавать факт ее существования». Вот так… Так что пока моему брату «факт существования» Карачевской подпольной организации приходится увековечивать в его собственном романе «Троицын день».

И снова редко делаю записи потому, что полностью погрузилась в дневники, – правлю, перечитываю, перепечатываю и зачастую кажется: это – лишнее, это – не надо, а стоит ли оставлять это или то? Но выбрасывать «это и то» жалко, вот и думаю, думаю… и когда на работу еду, и когда вяжу в своем уголке дивана, и перед сном, и когда не спится.

Трудное занятие, но интересное!

Как же хорошо, что позавчера на работе дали по цыплёнку и по кило колбасы, да еще и сберегла всё это, – ведь сегодня у Платона день рождения. Но еще и на десерт что-то надо… И перед работой забегаю на базар, покупаю полкило овсяного печенья, триста грамм конфет «Маска», три тюльпана, ремешок для часов – в подарок.

И вечером помогает сын, раскладывая на тарелке хлеб «красиво».

– А что подарить? – спрашивает.

– Подумай.

– А-а, знаю! – И убегает, приносит маленький кинжальчик, свою «лябу», как называл ее пару лет назад. – Скажу: защищайся им, папа, от врагов, и нас защищай.

И вот – зажаренный в духовке цыплёнок, помидорчики, конфеты, печеники, вино… дочке и сыну – тоже по чуть-чуть с черничным соком:

– Будь счастлив, глава семейства!

Как всегда, прямо с поезда, захожу на базар и ищу маму.