Валерий Чумаков: Демидовы. Пять поколений металлургов России

Но пока государство шло другим путем. Более привычным, не допускавшем вольности на местах.

2 марта 1711 года Сенат издал указ, в последнем пункте которого говорилось: «учинить фискалов по всяким делам, а как быть им пришлется известие». И уже спустя трое суток в России была учреждена должность «фискала». В его обязанности входило тайно следить, что-бы что-либо плохое, что реально «во вреду государственному интересу быть может», не укрылось от государева ока. Фискалы обязаны были смотреть, а точнее – подглядывать за тем, чтобы не учинился где неправедный суд, чтобы не было шельмования «в сборе казны и прочего», а если «кто неправду учинит» – немедленно доносить на такового в сенат. Тайному надзору подлежали все, «какой высокой степени ни есть», с той лишь оговоркой, что в отношении высокопоставленных лиц дозор могли вести не любые рядовые фискалы, а начальство – обер-фискалы. Если добытые сведения подтверждались, нарушителя ждал крупный штраф, четверть которого отписывалась фискалу в качестве премии сразу, а четверть распределялась между его коллегами по данному объекту или населенному пункту. Разумеется, при таком изумительном финансировании система доносительства расцвела в государстве самым наипышнейшим цветом. Один раз удачно уличив солидного предпринимателя и написав на него справедливый или не очень справедливый донос можно было вполне обеспечить потом себе много лет безбедного существования. Тем паче, что если сведения, описанные в бумаге не подтверждались, фискалов и прочих доносителей не наказывали, руководствуясь старым принципом, что лучше перебдеть. В указе про это было сказано прямо и недвусмысленно: «буде же не уличить (то-есть, не доказать вину, – В. Ч.), то отнюдь Ф. в вину не ставить ниже досадовать, под жестоким наказанием и разорением всего имения».

Структура такого «подсмотра» была выстроена просто и коротко. Рядовые фискалы не починялись никому, кроме своего непосредственного начальника – обер-фискала. Тот, в свою очередь, держал ответ перед «коллежским фискалом», которых было по одному на «коллегию» – предшественник министерств. И во главе этого аппарата стоял Государственный фискал. Согласно указу, он был «надсмотрителем, дабы никто от службы не ухоранивался и прочего худа не чинил». Но вседозволенность всегда приятна, поэтому не стоит удивляться, что первыми же «делателями худа» стали те, кто обязан был с ним бороться. И обличать их было практически некому. Разве что церкви, каковая тогда выступала в тесной сцепке с государством, и, вместе с тем, этого государства не боялась. В 1712 году 2-ой местоблюститель патриаршего престола, то-есть, лицо, временно исполняющее обязанности Патриарха, митрополит рязанский Стефан Яворский произнес по этому поводу специальную проповедь, в которой сказал: «закон Господень непорочен, а законы человеческие бывают порочны; а какой-то закон, например, поставити надзирателя над судами и дати ему волю кого хочет обличити, да обличит, кого хочет обесчестити, да обесчестит…». Результатом его слов была конкретизация области деятельности фискалов. По новому постановлению они должны были следить и всячески разоблачать нарушение указов, отлавливать взяточников и предотвращать казнокрадство. При этом им запрещалось вмешиваться в дела суда, а если удавалось доказать, что неправедный донос был удуман с корыстной целью, фискал нес наказание в том же объеме, какой был бы наложен на объект доносительства в случае, если бы его вина была доказана.

Как на Никиту, так и на Акинфия Демидовых писались десятки и сотни доносов, якобы они не платят надлежащих пошлин, утаивают железо и слишком задирают цены. Особенно отличился фискал Нестеров, который вообще просил отобрать у Демидовых их заводы и передать ему, дабы он, Нестеров, мог «порадеть» за Россию «для царского величества». За каждый такой донос Никите приходилось лично держать ответ перед Сенатом. И каждый раз ему удавалось оправдаться.

Но поток доносов не уменьшался, и государственные мужи решили, чтобы покончить с делом раз и навсегда, учредить «розыск». Сиречь – разбор дела. Поручили его не кому-нибудь, а самому начальнику розыскной канцелярии лейб-гвардии капитан-поручику Ивану Плещееву [81] Иван Никифорович Плещеев (1676–1750) – тайный советник, следователь по особо важным делам. С 1719 года – полковник, с 1722 – герольдмейстер при сенате. . Для последнего это было настоящим подарком судьбы. Он допрашивал демидовских рабочих, заковывал их в кандалы, сажал в карцер, выбивая необходимые показания. А выбивать особо ничего и не надо было: все знали, что и Никита, и Акинфий вовсю используют не только дешевую крестьянскую рабочую силу, но и вовсе почти бесплатную силу беглых крестьян и каторжан, которые стекались к Демидовым не только со всей Сибири и Урала, но и со всей Руси.