Это по поводу содержания. Что касается формы, то тут в печатной продукции безраздельно царствовал лубок. Книжек было немного, это были, большей частью, Библии, Тропари и Жития святых. Художественных брошюр было, не считая уже упомянутых Бовы и Еруслана, крайне мало, стоили они от двух гривенников и выше и предназначались почти исключительно для помещиков и аристократов, да и то не для всех. Зато лубок был доступен даже самым бедным из россиян. Как по цене, так и по содержанию.
Несмотря на простоту, первые лубочные картинки появились в Москве даже позже, чем первые книги. Как и многое другое в истории человечество, технику печати простеньких картинок в больших количествах придумали китайцы еще в VIII веке нашей эры. В те времена Китай был государством самых передовых технологий, а Европа старательно и часто безуспешно старалась скопировать удивительные товары, привозимые купцами с Дальнего Востока. Технология изготовления китайского лубка была, как нам сегодня кажется, совсем несложна, тем не менее, у европейских печатников на то, чтобы «переснять» китайский опыт ушло несколько веков, а в России первые лубочные картинки были напечатаны только в XVII веке. Появились, и сразу завоевали всенародную любовь.
Запуская в производство новую картинку, печатник сначала рисовал ее углем на бумаге. Бумага накладывалась на дубовую доску, – «луб», – после чего светлые места тщательно и довольно глубоко, вместе с деревом, срезались специальным скребком. В результате, картинка на доске превращалась некое подобие большой деревянной печати с высокими стенками на местах бумажных линий. Далее на доску наносилась краска, после чего на нее накладывали бумажный лист и прижимали его прессом. На нем отпечатывалась необходимая картинка, пока еще черно-белая, «простовка». Отпечатанные «простовки» поступали к раскрасчикам, обычно – бабам и подросткам, а те уже их расцвечивали в соответствии с собственными представлениями о необходимой палитре и с материальными возможностями. Цвет того или иного объекта на листовке чаще зависел не от того, каким он был на самом деле, а от того, какой краски было в достатке у рисовальщика. Главное требование, предъявляемое заказчиком и неукоснительно выполнявшееся исполнителем: цвета должны были быть яркими, агрессивными, бросающимися в глаза, а сочетания – резкими. И никого не удивляло, что нос у солдата был зеленым, солнце – синим, а река – красной, так было даже еще смешнее. а значит – коммерчески выгоднее. Один «цветальщик», а именно так назывались специалисты по лубочной раскраске, за неделю обрабатывали до 1000 листовок и получали за это 1 рубль. Что было не так и мало.
Изначально завезенные к нам из Германии картинки назывались «фряжскими», то есть – французскими или просто заморскими, импортными. Вскоре они обрели уже более конкретное название, в котором отражалась и страна производитель, и основная направленность – «Немецкие потешные листы». Только в конце XVIII века появилось слово «лубок».
Причем, как оно появилось до сих пор толком никто не может ответить. Совершенно точно можно сказать, что связано оно с дубом – «лубом». Именно от этого деревянного корня произошла, например, «палуба» (по чем ходить? «па лубу»). Можно вспомнить еще и завидный для всех «лубяной» коттедж зайца-терпилы из известной сказки, который по всем параметрам значительно превосходил ледяной «эконом» лисы-беспредельщицы. То есть, в связи «дуб» – «луб» – «лубок» никто не сомневается, но вот в промежуточных звеньях. Согласно основной гипотезе, название картинок произошло оттого, что печатались они на дубовых, «лубяных» досках, стало быть, были «лубяными». Кто-то считает, что название произошло от московского района Лубянка, в котором располагалось множество лубочных мастерских-типографий. Тут их было так много, что некоторые «москвоведы» даже выводили обратную зависимость, типа, название площади и примыкающих к ней малой и большой Лубянки происходят от выпускавшихся тут лубков. Но это исключено совершенно, ибо московская площадь называлась Лубянской еще в пору, когда ни о каких бумажных лубках и речи не было. А назвали площадь еще в XV веке в честь новгородского района Лубяницы. Именно в этом месте селились в Москве новгородские переселенцы. Согласно третьей версии, бродячие книготорговцы носили картинки в специальных деревянных лубяных коробах. Короб был лубяной, и лежавшие в нем завлекательные картинки, стало быть, были «лубками».
Читать дальше