Николай Ващилин - Истории СССР. Краткий курс

В лагерь мы возвращались к ночи, отыскивая его в темноте по искрам костров и звону гитары. Трень-брень гусельки, трень-брень струночки… «Родники мои серебряные, золотые мои россыпи….»

По тому, как висели на растяжке козырька мокрые футболки, нежно обнимая друг друга, можно было легко догадаться, кто уединился в палатке. В палатку не входили, зная, что там – территория любви. Жаркие летние романы подошли к третьей стадии развития – влюбившись, рассорившись, парочки вновь объединялись в предчувствии неизбежного расставания и страшась одиночества.

Настал день отъезда. Мы с Наташей пришли в лагерь, когда уже свернули все палатки и торжественно опускали, вылинявший на солнце, флаг. Лагерный автобус, отправлявшийся в Вилково к теплоходу, собирался делать два рейса, но время уходило, и было решено забить автобус нашими загорелыми высушенными телами до отказа, чтобы управиться в один рейс.

В толчее мои конкуренты Лещев и Берлин подсуетились и затащили Наташу в автобус, усадив ее у себя на коленях. Она радостно махала мне рукой, даже не подозревая, какой вулкан ревности извергается у меня внутри. Мест в автобусе не осталось, и влезть туда таким гигантам как я и Кирилл Шиба, центровой нашей баскетбольной команды, было не реально.

Подошел начальник лагеря, трезвый как стекло, и сказал, что отвезет нас с Кириллом на своем «козле», но только мы должны помочь ему закрыть склад, а то дверь перекосило.

– А успеем мы на кораблик-то? – поинтересовался Кирилл.

– А куда вы денетесь? В степи, что ли, вас оставят?

Автобус тронулся. Наташа махала мне рукой, сидя на коленях у Лещева и Берлина, а их лица светились невыразимой радостью от своего превосходства.

Кирилл пошел с директором закрывать склад, чтобы ускорить наш отъезд, а я поплелся к морю.

Оно шумело прибоем и зализывало волнами на песке следы наших ног. Сердце невыносимо сжалось. Мне было не вздохнуть. Я шел по берегу, замочив в волнах свои белые слаксы. Песок еще хранил тепло наших тел и тайны наших свиданий. Песок еще помнил о нашей клятве верности друг другу, наших мечтах о том, какой прекрасный мы построим дом с камином и огромными окнами, выходящими в парк. Мы грезили о том, как над кронами деревьев, виднеющихся из окон нашего дома, будет возвышаться шпиль Петропавловской крепости с золотокрылым ангелом. Морские раковины, разбросанные по песку, ещё помнили, как мы слушали в них шум моря, мечтая о том, каких замечательных деток мы родим и вырастим – девочку и мальчика. В раковинах мы слышали шум Парижа, Лондона, Будапешта и Рима, которые мы мечтали проехать в весёлых путешествиях. Запах морского бриза навевал нам, какой ароматный кофе нам подадут на пьяца Сан-Марко в Венеции, как пьяняще будет благоухать сирень в нашем саду, какие яблони зацветут вокруг нашего дома на берегу тихой лесной реки. Ветер носил над песком наши мечты о том, какие прекрасные люди наполнят наш дом, обсуждая и свершая грандиозные планы наших замыслов.

– Коля, Коля, едем! – ворвался в мои воспоминания истошный вопль Кирилла.

Я побежал по глубокому песку дюны и вернулся в реальность этого прощального дня.

– На-ка, крутани стартер, – прохрипел директор, протягивая мне железную кочергу. Я знал, что это за хреновина, пользоваться которой учил меня мой отец. Я вставил ручку и рывком крутанул вал движка. «Козел» молчал, как убитый.

– Ну-ка, еще разок.

Я крутанул ещё раз. Опять тишина.

– Ну-ка, ты, Кирилл! – Кирилл так рванул, что из его пальца полилась кровища.

– Твою мать. Искра в землю ушла – сплюнул директор.

– Да ее у тебя и не было. Ты ее давно пропил – съязвил я.

– Но-но! Поговори еще, «гений дзю-до»! Заночуете у меня в степи.

Когда мы подъехали к пристани, белый пароход исчезал за горизонтом. Наверное, на верхней палубе, на спасательных плотах уютно уселись наши ребята и пели под бренчание гитарных струн «Как же нам придумать компромисс, через нашу глупость разошлись…». Громче всех, конечно, орал счастливый Берлин. Лещев, наверное, боялся проронить слово, потому что на его коленях сидела моя Наташа и тихо подпевала.

Я стоял на краю пристани и сквозь слёзы смотрел на исчезающий пароход.

– Вот «облом»! Когда теперь следующий? – спросил Кирилл.

Я не ответил. Мне было все равно. Мой теплоход уже уплыл. Я чувствовал себя постаревшим на двадцать пять лет.

* * *

Пост скриптум. В августе в Одессе моросил осенний дождь. Что то неладное произошло с климатом на Земле за четверть века. Я стоял на краю пристани и сквозь мутную пелену смотрел на исчезающий белый пароход, который привёз меня в санаторий «Вилково». Теперь с этим пароходом, навсегда уплывала моя жизнь, моя семья, мои повзрослевшие дети – девочка и мальчик. В прошлом году мы развелись с Наташей. Её подвёз до дома какой то обходительный господин. Может быть не первый раз. Может быть он подвозил её с тех времён, когда ещё был товарищем. Может с того самого лета. С ним то она и уехала….