Георгий Чулков: Мистика судьбы Пушкина. «И с отвращением читая жизнь мою…»

Поэт неравнодушен был к истории. Он живо интересовался, между прочим, судьбою своих предков. Среди них были примечательные умом, волею, характерами и страстями. Многие были порочны и преступны.

Лет за десять до казни мятежного Федора Пушкина в Разрядный приказ была подана его родственниками родословная роспись, в которой сообщалось, что при Александре Невском «прииде из немец муж честен именем Радша». Этот легендарный Радша считался родоначальником многих фамилий – в том числе и Пушкиных, что и дало повод поэту в «Моей родословной» написать известные строки:

Однако если Пушкины и были потомками Радши, или Рачи, то, вероятно, в седьмом колене. А сам Радша не был современником Александра Невского. Он приехал в Новгород едва ли не за сто лет до того. Род Пушкиных ведется от некоего Григория Пушки, жившего в конце XIV и в начале XV века. Это уже лицо не легендарное, а историческое. Среди многочисленных его потомков иные упоминаются в летописях, и поэт встречал их имена в «Истории государства Российского». Он начал было писать в тридцатых годах свои записки.

«Имя предков моих встречается поминутно в нашей истории, – писал Пушкин. – В малом числе знатных родов, уцелевших от кровавых опал царя Ивана Васильевича Грозного, историограф именует и Пушкиных. Григорий Гаврилович Пушкин [7] Пушкин Григорий Гаврилович (Косой, ум. 1656) – сын Гаврилы Григорьевича; 1607 г. – сокольничий, 1627 г. – стольник; 1644 г. – окольничий; 1646 г. – посол в Швеции; 1650 г. – посол в Польше. принадлежит к числу самых замечательных лиц в эпоху самозванцев. Другой Пушкин во время междуцарствия, начальствуя отдельным войском, один с Измайловым, по словам Карамзина, сделал честно свое дело. Четверо Пушкиных подписались под грамотою о избрании на царство Романовых, а один из них, окольничий Матвей Степанович, под соборным деянием об уничтожении местничества (что мало делает чести его характеру)…»

Последнее замечание в скобках в духе пушкинской мысли о значении родовитого дворянства, и, в частности, «шестисотлетнего» дворянства Пушкиных. Впрочем, Пушкин был достаточно умен и трезв и понимал, что «имена Минина и Ломоносова вдвоем перевесят, может быть, все наши родословные». А впоследствии в заметках по поводу «Бориса Годунова» поэт писал: «Изо всех моих подражаний Байрону дворянская спесь была самое смешное…» Это не мешало ему, однако, живейшим образом интересоваться предками. В «Моей родословной» Пушкин напомнил, между прочим, о судьбе своего деда Льва Александровича, [8] Пушкин Лев Александрович (1723–1790) – дед А. С. Пушкина; в 1759 г. майор, после переворота 1762 г. заключен в крепость как сторонник Петра III, где пробыл 2 года; в 1763 г. уволен в отставку подполковником артиллерии. служившего в артиллерии. В 1762 году он был посажен Екатериной [9] Екатерина II Великая (1729–1796) – русская императрица, урожденная принцесса Анхальт-Цербстская. Вступила на престол в 1762 г. Ее нелицеприятные характеристики содержатся в эпиграмме Пушкина «Мне жаль великия жены» и в «Исторических замечаниях», где он назвал ее «Тартюфом в юбке». Однако в некоторых его произведениях присутствует и ее идеализация («К вельможе», «Перед гробницею святой» и др.). в крепость и просидел там два года.

«Дед мой, – рассказывал Пушкин, – был человек пылкий и жестокий. Первая жена его, урожденная Воейкова, [10] …урожденная Воейкова… – Марья Матвеевна. От нее Лев Александрович Пушкин имел трех сыновей – Николая (1745–1821), Петра (1751–1825), Александра, умершего раньше братьев. Все были бездетны. умерла на соломе, заключенная им в домашнюю тюрьму за мнимую или настоящую ее связь с французом, бывшим учителем ее сыновей, и которого он весьма феодально повесил на черном дворе. Вторая жена его, урожденная Чичерина, [11] Пушкина Ольга Васильевна (1737–1802. урожд. Чичерина) – вторая жена Льва Александровича Пушкина, деда поэта, от которой родились Василий, Сергей, Анна и Елизавета. довольно от него натерпелась. Однажды он велел ей одеться и ехать с ним куда-то в гости. Бабушка была на сносях и чувствовала себя нездоровой, но не смела отказаться. Дорогой она почувствовала муки. Дед мой велел кучеру остановиться, и она в карете разрешилась чуть ли не моим отцом. Родильницу привезли домой полумертвою и положили на постелю всю разряженную и в бриллиантах».