Николай Холодковский - Гёте. Его жизнь и литературная деятельность

К числу событий, имевших большое значение для жизни Гёте и его литературной деятельности, принадлежит знакомство его с Гердером, который приехал в Страсбург лечиться от глазной болезни как раз в то время, когда наш поэт жил в этом городе. Гердер тогда был уже знаменитым писателем. Гёте поспешил познакомиться с ним и ревностно поддерживал это знакомство, несмотря на резкий характер Гердера и его порою весьма бесцеремонные выходки, случавшиеся под влиянием раздражительности, которая находила себе, правда, некоторое извинение в его болезни, туго поддававшейся лечению. Гердер имел на Гёте большое и благодетельное влияние в том отношении, что открыл ему новые горизонты, объяснив молодому поэту значение для всеобщей литературы Шекспира и Гомера и необходимость для немцев воспринять и воплотить в своей литературе новое, свежее, реальное и национальное, отрешившись раз навсегда от французского ложного классицизма и связанных с ним условных правил искусства. Гердер обратил также внимание Гёте на еврейскую поэзию (Библия), на поэмы Оссиана, немецкие народные песни и другие произведения, выросшие, так сказать, вполне натурально на почве своего века и своей нации. Беседы с Гердером придали определенность тем неясным стремлениям к новой, свободной и реальной поэзии, которые волновали Гёте еще в Лейпциге, и это было как нельзя более кстати, так как молодой поэт в то время уже лелеял в душе образы Геца фон Берлихингена и Фауста. «Жизнь первого, – пишет он, – решительно не давала мне покоя. Личность сурового и благомыслящего человека, умевшего постоять за себя в эпоху общественной анархии, привлекала меня в высшей степени. Сказочная легенда о Фаусте отдавалась в душе моей тысячью разнообразнейших отголосков. Я сам, подобно ему, везде искал знания и рано пришел к убеждению в тщетности этого стремления. Жизнь хотел я обнять со всех сторон и каждый раз возвращался назад измученный и разочарованный. Я носил в душе зародыш обоих сочинений вместе с множеством других и часто наедине их обдумывал, но ничего пока еще не успел написать».

Ко времени знакомства с Гердером относится еще один эпизод, оставивший по себе глубокий след в душе нашего поэта. Эпизод этот – любовь к Фридерике Брион, дочери пастора в Зезенгейме, деревушке неподалеку от Страсбурга. Гёте познакомился с этой милой шестнадцатилетней девушкой в одну из загородных поездок со своим товарищем Вейландом. Семейство пастора, славившееся радушием и гостеприимством, состояло, кроме родителей, из сына и трех дочерей, из которых Фридерика была средняя. Наружность Фридерики сразу покорила сердце поэта. Это была хорошенькая блондинка с голубыми глазами и слегка вздернутым носиком, необыкновенно подвижная, легкая и грациозная в своем простом деревенском костюме, в котором она «казалась не то барышней, не то крестьянкой». Фридерика со своей стороны быстро увлеклась Вольфгангом, который также обладал чрезвычайно выгодной наружностью: его высокая стройная фигура, красивое, классически правильное лицо и в особенности большие черные глаза, отличавшиеся необыкновенным блеском, производили сильное впечатление на всех, кто с ним знакомился, а всего более, конечно, на молодых девиц. Однажды побывав в Зезенгейме (это было в октябре 1770 года), Гёте не мог противостоять искушению посещать этот очаровательный уголок Эльзаса каждый раз, как освобождался от своих занятий. Сближение молодых людей быстро шло вперед; они постоянно гуляли вместе, щедро обменивались уверениями во взаимной любви и горячими поцелуями, а в разлуке вели оживленную переписку. Гёте написал для Фридерики целую серию стихотворений, в которых воспевалась его любовь к ней и которые частью вошли в собрание его сочинений, частью же были найдены лишь после его смерти и изданы отдельно. Стихотворения эти проникнуты юною свежестью чувства, веселостью и иногда почти детской наивностью.

Прелестное течение этой юной, полудетской любви имело, однако, весьма грустный конец. Мало-помалу Гёте начал охладевать к своей возлюбленной. Без сомнения, после первых увлечений вспыхнувшей в нем страсти он не мог скрыть от себя, что эта любовь никоим образом не могла завершиться браком. Богатый и чопорный отец, от которого наш поэт находился в полной зависимости, ни за что не согласился бы на столь ранний брак своего многообещающего сына с бедной деревенской девушкой, полукрестьянкой; а разрыв с отцом, никогда не отступавшим ни на шаг от своих убеждений, грозил полным крушением великим замыслам молодого Гёте.