Лукреция Борджиа - Исповедь «святой грешницы». Любовный дневник эпохи Возрождения

Чезаре Борджиа ошибся, полагая, что сможет влиять на папу Юлия II, это его отец за три года до своей смерти сумел вынудить кардинала служить себе, для Чезаре приход на Святой престол старого врага семьи стал роковым.

Сначала Юлий II даже выполнил часть данных на тайной встрече обещаний, но довольно скоро предал того, без чьей помощи получить тиару ни за что не смог бы.

К 1504 году Чезаре был арестован. Он оказался предан всеми, кто мог оказать ему хоть какую-то поддержку, всеми, кроме Лукреции. Сестра пленника забрасывала письмами окружение папы и его самого, умоляя облегчить участь Чезаре.

Вероятно, именно в это время ей и была предложена своеобразная сделка – откровенный рассказ о преступлениях, совершенных отцом и братом, в обмен на свободу Чезаре. Чтобы это не выглядело доносом, рассказ следовало облечь в форму исповеди.

Лукреция с детства жила в мире, где ни единому слову нельзя верить, ни на одно обещание рассчитывать, ни на кого надеяться. Как могла она, знавшая о стольких грязных делах и грехах Ватикана и самого Юлия II, принять предложение? Что ей посулили взамен, если не свободу Чезаре?

Для Лукреции важнейшим было освобождение брата, женщина согласилась написать пространную исповедь.

Насколько рассказ откровенен и правдив?

Лукреция не столь проста, а потому создается впечатление, что она опровергала ходившие о ее семье слухи или сплетни.

В качестве основы для своего странного повествования Лукреция выбрала перечень семи смертных грехов и преступлений против Святого Духа, причем начала с самого «безобидного» – чревоугодия, явно надеясь, что такой способ раскаянья не понравится папе Юлию и последует отказ. Но этого не произошло.

Список семи смертных грехов, на который опиралась Лукреция Борджиа, выглядел следующим образом:

– гордыня;

– зависть;

– гнев;

– уныние (духовная и физическая лень);

– алчность и скупость;

– сладострастие, распутство;

– чревоугодие.

Постепенно Лукреция стала относиться к тому, что писала, серьезней, и если в определении чревоугодия как смертного греха она сомневалась, то зависть и гордыню осудила строго.

Слегка язвительно написаны первые две главы – о чревоугодии и сладострастии. Перейдя к рассказу об алчности, Лукреция вдруг обнаружила талант хозяйственника, недаром отец назначал ее губернатором Сполето. Справлялась с губернаторством дочь Родриго Борджиа прекрасно.

А ее рассуждения о гордыне Чезаре Борджиа свидетельствуют о зрелом уме и опыте. Не у нее ли брал некоторые свои мысли Николо Макиавелли для «Государя»? Николо Макиавелли был дружен с Чезаре Борджиа в последние годы жизни брата Лукреции, вероятно, Макиавелли и Чезаре черпали мудрость из одного источника, и не исключено, что этот источник – прекрасная златовласка, дочь Родриго Борджиа.

Современники отказывали этой женщине в наличии совести, стыда, чего угодно, только не ума! В блестящем уме Лукреции не усомнился никто даже из числа самых жестких критиков и ненавистников. Впрочем, как и в отношении ума ее брата Чезаре Борджиа, и их отца Родриго Борджиа.

Вероятно, первое письмо, посвященное чревоугодию, и сам тон покаяния Лукреции Борджиа не понравились папе Юлию, поскольку следующие ее письма адресованы не прямо Святому отцу, а кому-то из кардиналов из близкого окружения папы.

Лукреции не удалось перехитрить папу Юлия, Джулиано делла Ровере слишком много лет провел рядом с Борджиа и хорошо знал всех членов этой семьи. Он явно потребовал более откровенных сведений, серьезных тем и настоящего осуждения. Кроме того, обращаясь не к папе Юлию, а к одному из его кардиналов, Лукреция лишалась возможности прямых намеков на давнюю осведомленность Святого отца или его участие в происходившем.

Второе письмо написано, вероятно, кардиналу Асканио Сфорца, только что вернувшемуся в Рим после заточения в Париже. Асканио Сфорца был родственником первого мужа Лукреции и, хотя несколько лет был правой рукой папы Александра, не мог простить ему оскорбления при разводе своего племянника Джованни Сфорца и Лукреции Борджиа. Кроме того, он просто предал папу, оказавшись в стане врага, когда французы оккупировали Рим. Едва ли кандидатура такого исповедника могла удовлетворить Лукрецию, но выбора у нее не имелось.

В данном случае судьба пошла Лукреции навстречу – в начале 1505 года кардинал Асканио Сфорца умер. Кто стал следующим адресатом, непонятно, письма Лукреции не содержат обращения по имени, но это был кто-то, кто хорошо знал тайны Ватикана и семьи Борджиа, кому Лукреция не могла лгать, не рискуя быть разоблаченной. Ей не оставалось ничего, кроме как писать откровенно и чтобы не навредить брату и самой себе, больше места уделять разъяснению причин, побудивших поступать так, а не иначе, опровержению слухов и заверениям в благих намерениях, которыми, как известно, вымощена дорога в ад.