Ведущий жанр лирики Ломоносова – торжественная ода, соответствующая эстетике европейского барокко (риторичность, «пышность» «высокого» слога, обеспечивающаяся целенаправленным отбором «возвышенных речений», неожиданных метафор, сравнений, олицетворений, гипербол, символов и аллегорий; имитация «лирического беспорядка»; сочетание элементов античной мифологии с реалиями современной политической жизни). Основные темы такой оды: идеальный монарх, идеальное государство, идеальная эпоха. С первым обычно ассоциируются благородство, справедливость, величие, мужество; со вторым – могущество, слава, воинские победы, процветание народа, распространение наук и искусств; с третьей – «возвращение» золотого века, благосклонность фортуны, ликование благодарных подданных. Основные идеи: самодержавие органически присуще русской истории; монарх – фигура одновременно сакральная и социальная (так, Петр I у Ломоносова характеризуется как орудие Провидения и, одновременно, как «домостроиный царь», «строитель, плаватель, в полях, в морях герой»), а потому исторический прогресс обусловлен как мистическими причинами (благоволение Божие), так и Религиозно-философская проблематика поэзии Ломоносова выразилась, главным образом, в его духовных одах, ориентированных на образы, идеи, сюжеты, стиль Ветхого Завета. Их основные мотивы – человек, постигающий величие божественного замысла, совершенство природы, грандиозность и сложность мироздания, время и вечность, скоротечность бытия; одиночество как источник религиозных переживаний; соотнесенность веры и разума, интуиции и точного знания.
Ломоносов рассматривал поэтическое творчество как свидетельство культурной адекватности общества и как условие его интеллектуального и эстетического развития. Он был первым русским поэтом, сумевшим присвоить литературным занятиям исключительно высокий ценностный статус, который не ставился под сомнение ни в девятнадцатом, ни в двадцатом веках.
Реформы Ломоносова в сферах литературного языка и стихосложения отвечали культурным потребностям нации. Для выражения значительного общественного содержания были необходимы новые литературные жанры, и Ломоносов открывал перед поэзией широкие художественные горизонты. Вместе с тем филологическая деятельность ученого имела и более широкий смысл: в ней отразился дух преобразования, характерный для послепетровской эпохи, в которую развернулось научное и поэтическое творчество Ломоносова.
Главной преобразовательной силой Ломоносов считал человеческий разум, которому все подвластно. Поэт, в представлении Ломоносова, не может ограничиться воспеванием одних лишь интимных движений человеческого сердца, его должны волновать и одушевлять события, имеющие важное значение для всего государства, всей страны.
Тема могущества и величия России, патриотический пафос «пользы общества» сочетались в поэзии Ломоносова с прославлением Петра I как просвещенного государя. Основной лирический тон его произведений торжественный. Наиболее достойным жанром для громкого, публичного выражения чувства национальной гордости «сынов российских», отстоявших независимость родины от внешних врагов и в наступившем «покое» устремленных к просвещению, стала торжественная ода. Хотя Ломоносов писал и трагедии («Тамира и Селим», «Демофонт»), и героические поэмы («Петр Великий»), и идиллии («Полидор»), именно ода – похвальная и духовная – была главным лирическим жанром в его творчестве. Близки к ней короткие похвальные надписи.
Похвальные оды слагались поэтом на торжественные случаи придворной жизни. Однако традиционная форма похвалы монархам не мешала поэту развивать свои любимые темы. Поэт не искал монарших милостей, чинов, наград; лесть была ему чужда. Похвала в его одах наполнялась новым содержанием и не столько утверждала идиллическую картину благоденствия русской нации, сколько звала к новым преобразованиям в духе Петровых дел. Прогресс страны, развитие наук, распространение просвещения, рост промышленности, по мнению поэта, сделают Россию могущественной и счастливой.
Именно поэтому похвальная ода под пером Ломоносова не стала «должностным жанром».
Мысль поэта, вовлекая в свой поток разнообразие исторических имен, античных и библейских ассоциаций, полна стремительного движения, не знающего временных и пространственных преград. Она как бы «парит» надо всем миром и легко выхватывает из мировой истории все, что способно в данную минуту убедить, взволновать, восхитить яркостью события.
Читать дальше