Михаил Алленов - Павел Федотов

Специфику федотовской портретное™, таким образом, в большой мере приходится характеризовать отрицательным путем - не наличием, а отсутствием некоторых свойств. Здесь нет декоративной риторики, нет парадного пафоса, не имеет значения социальное амплуа и соответственно не проявляется внимание к ролевому, поведенческому жесту. Но все это - значимые отсутствия. В их числе и следующее: казалось бы, федотовский жанризм, имеющий дело со всякого рода житейскими несуразицами, должен был обострять чуткость к необычному, остро запоминающемуся, характерно особенному в человеческом облике. Но как раз этого в федотовских портретных образах нет, и это, пожалуй, самое удивительное их свойство - художник чуждается всего резко подчеркнутого, броского.

Автопортрет. Мужские головы (четыре наброска). Женская полуфигура (два наброска). 1846-1847

Государственный Русский музей, Санкт-Петербург

Федотов многократно изображал себя в образах персонажей своих произведений. Но вряд ли живописное изображение, атрибуируемое как портрет Федотова, является его собственным автопортретом. Скорее всего, оно написано не им. Единственный достоверный автопортрет Федотова, являющийся именно портретом, а не персонажем с чертами Федотова - это рисунок на листе с этюдными набросками к другим произведениям, где Федотов преисполнен глубокой печали. Он не просто прикручинился и «головушку повесил» - это грустная задумчивость человека, искавшего «наслаждение для души» в том, чтобы «подмечать законы высшей премудрости», и постигшего один из них, завещанный Экклезиастом : «Во многой мудрости много печали, и тот, кто множит познания, множит скорбь». Эта интонация, полностью отсутствующая в жанрах Федотова, образует фон, аккомпанемент его портретного искусства.

Краткая летопись жизни П.А. Федотова