Александр Намгаладзе - Записки рыболова-любителя. Часть 6. Ельцинские времена. Том 6.1. Главы 557-624

Обсуждали очень долго и с серьёзным видом, тщательно изучая по ходу обсуждения распоряжение, подписанное Найдёновым. Никаких других вариантов, кроме предложенного дирекцией, не возникало. Мельниченко даже заявил, что тут и не может быть никаких других вариантов. При голосовании по предложению дирекции, однако, когда до него (голосования) дошло, наконец, дело, он воздержался. И пояснил:

– А чтобы народ знал, что профком не идёт единодушно на поводу у дирекции.

И потребовал, чтобы на голосование было поставлено его предложение – провести новое распределение, а старое отменить. Поставили. Проголосовали. Кроме Мельниченко – все против. Но и Мельниченко не за. Он воздержался. При голосовании по собственному предложению.

– Чтобы народ знал, что у нас автоматически предложения дирекции не проходят.

Вот такие артисты у нас в профкоме. Не хуже, чем на Съезде народных депутатов, который тут как раз открылся ( 1 декабря, 7-ой по счёту). На котором нардепы подрались, а Ельцин референдумом всех поначалу напугал, а кончил тем, что позорно сдал Гайдара к моему великому огорчению. Совершенно напрасная уступка этим идиотам. А я тут в приватизацию поверил, начал ваучеры скупать, даже марки свои финские продал и пустил на это дело. Так он (ваучер) хорошо было в гору полез, а тут, конечно, падать начал. Правда, Черномырдин показался после интервью с ним в самолёте не таким уж жлобом, как поначалу, когда он обещал «рынок без базара и без обнищания народа». Но Гайдара жалко, в кои-то веки могли умного премьера поиметь!

В середине декабря я ездил в Питер на конференцию по проблемам военной геофизики в ВИККИ имени Можайского. С Кореньковым в гости к Лариске Зеленковой с ночёвкой ездили, спирт пили. В Сестрорецке дяде Вове с тётей Тамарой разъяснял, чем Хасбулатов (который им нравится, меньше, правда, чем Невзоров) хуже Ельцина, а Черномырдин – Гайдара, которого дядя Вова терпеть не мог «за толстую морду».

19 декабря в Мурманске температура +4°, дождь, ветер южный, сильный, ночью настоящий шторм, крыша соседнего дома чем-то ужасно грохотала, в унитазе вода ходуном ходила – мой застроенный балкон проходил первое испытание и с честью его выдержал, если не считать выдранного ветром куска лизола, которым была заткнута щель в нижней части балкона.

31 декабряМитя приехал. Этим радостным событием и закончился 1992-й год.

Новый, 1993-й год встречали втроём, а 1-го катались с Митей на лыжах, и он лыжу сломал, а я на ней возвращался, отдав ему свои лыжи.

2-го января ходили втроём в гости к Осепян, познакомились с её мужем Ясиком и сыном Мишей, пили шведскую водку «Абсолют». А ночью разыгрался ураган сильнее декабрьского, но ещё более сильный был в ночь с 1-го на 2-ое февраля, с грозой (!) накануне, с отключением электричества по всему городу, гололёдом, ветер З., С.-З., 35 м/с. Транспорт не ходил, я пешком наутро еле доковылял до института, а балкон опять выдержал.

В этот раз досрочную сдачу сессии Мите не разрешили и 11-го января он уехал сдавать мат. анализ и физику. Сдал их на пять (по химии очередной автомат и высокий рейтинг), а 24-го января Митя вернулся уже собственно на каникулы, в ходе которых окончательно доломал лыжу, многократно мною клееную, и сломал лыжную палку, вылетев нечаянно на двухметровый обрыв и рухнув с него при спуске с нашей горы к ближнему озеру.

В этот сезон Митя ходил кататься не только с нами, но и один, чаще всего на моих пластиках, помаленьку осваивая коньковый ход, одолел несколько раз самый быстрый и длинный спуск на трассе от Рог-озера к Ленинградской дороге и вдоль нее к КП-2.

В январе заканчивали очередную перестройку структуры института, начатую в конце прошлого года решением о сокращении числа научных направлений до четырех. Четвертым оставили атмосферные исследования, а не экологию, как хотел Пивоваров, отказавшийся все же от своего предложения, почувствовав, что в этом его совсем уж никто не поддерживает, даже Слава Ляцкий, больше других в экологию ввязавшийся, и развернувший экологические наблюдения в Ловозере.

Славу Пивоваров поставил во главе комиссии (будучи в больнице он вошёл во вкус комиссии создавать и создал за раз штуки три или четыре), которой поручил разрабатывать предложения по наполнению направлений темами. Их должно было быть штуки по три в каждом направлении, т.е. всего 12 вместо нынешних 25-ти. Слава с некоторым даже энтузиазмом взялся за это дело и комиссия предложила систему грантов с равным финансированием по каждой теме, если тема была экспериментальной или комплексной и половинным для чисто теоретических тем.