Александр Намгаладзе - Записки рыболова-любителя. Часть 5. Поход за демократию

Мы начали обход рыбаков и быстро выяснили, что корюшка отошла (ну, естественно, – раз мы приехали!), по-настоящему ловить её надо идти на глубину, к трещине, не меньше часа ходьбы от берега, там и налим, и корюшка по-чёрному ловятся. А здесь тоже поклёвывает, но хило – по десятку-полтора у людей с утра поймано, у некоторых, впрочем, и поболее.

В нашем распоряжении на всю рыбалку было только три часа, так что идти на глубину смысла не было, и мы решили удовлетвориться тем, что есть. С полчаса ещё побродили от одних рыбаков к другим, выбирая, где получше клюёт, и, наконец, уселись.

Мы были без ледобуров и пешней, чтобы пограничников не возмущать, в расчёте на обилие незамёрзших старых лунок (плюсы накануне были и ночами) или на то, что попросим у кого-нибудь. Лунок старых, однако, мы вовсе не видели – замёрзли и снегом занесло, и ледобуры не у всех есть, пришлось долбиться какой-то паршивой пешнёй.

Смертин ругался, что послушался меня и не взял ледобур (хотя тогда и не возражал вовсе), и ныл, что вообще уже давно пора сидеть и ловить, а не бродить по заливу, в общем, был в своём репертуаре, но, поймав несколько корюшек, успокоился. Корюшка клевала, как с ней часто бывает, налётами, и не с самого дна, а повыше, сантиметров с двадцати ото дна.

Пока нащупали, где она ходит, ещё с час потеряли, а за оставшееся время я поймал штук тридцать, а Володя около сорока, да ещё налима небольшого выдернул. Улов, конечно, небогатый, но удовольствие всё же получили. Я у лунок без полушубка сидел, разогрелся, пока лунки долбил, и не замерзал потом на солнце весеннем, тем более, что ветра не было абсолютно.

На обратном пути с залива к шоссе мы зашли в магазин и отоварились колбасой и сыром, компенсировав тем самым недолов. Загодя явились в условленное место на шоссе и позагорали на скамеечке с полчаса, пока не появился наш автобус.

На выезде с косы опять проверка документов. Всё тот же сержант долго изучал мой паспорт, вертел его и так, и сяк, а потом спросил:

– Вы куда ездили?

– В Клайпеду, – бодро соврал я на всякий случай.

Сержант помолчал немного, а потом заявил:

– Вы лапшу на уши мне не вешайте. В Ниде рыбачили. В следующий раз накажем Вас и экскурсовода.

Дискутировать с ним я не стал. Вид мой – в рыбацких ватных штанах, драном полушубке, запах корюшки из рюкзака – не оставлял никаких сомнений в том, где я был. Смертин выглядел поприличнее, сидя в кресле, по крайней мере, да и фамилия моя, возможно, примелькалась уже сержанту: ведь совсем недавно он мне внушение делал насчёт проезда на косу в выходные.

А на льду в Ниде калининградские мужики рассказывали, что пограничники проверяли рейсовый клайпедский автобус ещё и на границе с Литвой, перед Нидой и грозились высадить и отправить обратно в Калининград рыбаков, ехавших с билетами до Клайпеды, но собиравшихся выйти в Ниде. Озверели совсем, делать им не хрена.

Всякое желание, в самом деле, пропадёт на косу ездить, хоть и с командировочными удостоверениями. Доказывай потом, что ты в самом деле геофизические изыскания на местности проводил. Проверял толщину льда на предмет возможности установки магнитометра, например. Проще ездить в Зеленоградск на электричке, а оттуда пешком по заливу, куда хочешь.

В следующий раз, в субботу 6 мартамы так и поступили – ходили от Зеленоградска аж под Киевское: Смертин, Серёжа Лебле, Кшевецкий и я. Около двух часов шли от вокзала, 45 минут до берега (к устью канала), остальное по заливу.

По дороге Серёжа, с которым мы чуть ли не с самого Нового года не виделись, рассказывал мне (мы с ним отстали от Смертина и Кшевецкого, мчавшихся с нетерпением молодых жеребцов) про свадьбу Жанны, которую они буквально накануне выдали замуж за матроса, самого обыкновенного рыбака, без какого-либо образования, но привлекательной наружности и без вредных привычек – не пьёт, не курит.

Свадьба была уже по надобности – ожидался ребёночек. Во всём этом скоротечном исходе большую роль сыграла, по-моему, паническая боязнь всего семейства Лебле, что Жанна в старых девах останется. А тут ещё к свадьбе сюрприз: предыдущий ухажёр, тоже матрос, с моря явился и к Жанне домой, а там свадьба! Люде этот предыдущий больше нравился, и она у него на плече рыдала, а Жанна к нему не вышла. Письмо ему заготовила, но оно куда-то затерялось, его долго искали, вот тем временем Люда и рыдала на плече у отвергнутого матроса.

(Рыдала, словно чуя горестную судьбу свою и дочери: с Серёжей они разведутся, а Жанна, родив один за другим троих детей, похоронит молодого мужа, умершего после мучительного ракового заболевания, и всё это в суровые времена «рыночных реформ». – прим. 10 сентября 1998 г.)