Александр Травников: Пятница, 13. Книга первая

Сказано – сделано. Продали все, кроме квартиры. Сказалось бабушкино «а вдруг, на всякий случай». Но на билеты и двести тысяч евро и так хватило. Купили, оформили на бабушку недалеко от одной из евростолиц не очень большое, но трехэтажное, с мансардой и подвалом, типа имение. С участком земли, где были пара вспомогательных строений, заброшенная оранжерея и пруд с рыбой. Стали себе жить, поживать. За домом и участком ухаживать.

Но скучно. Все ушло на приобретение, на оформление документов. А делать в этой новой стране было нечего всем троим. Бабушка приехала сама, дочь взяла и внука. То есть Михаила. Ему уже лет под сорок, а все учится. Михаил и в самом деле учился. Закончил школу. На этом не остановился. Умудрился на своей старой родине получить не только диплом инженера, но и ученую степень. На новой родине нужно было для начала учить язык. Английский там, оказалось, никто не только не знает, но и на дух не переносит. А пока всем пришлось жить на бабушкину пенсию, которую старая родина регулярно присылала на карточку. Хорошо хоть догадались квартиру на море не продать, а сдать в аренду. А то совсем бы плохо пришлось. Но за этими деньгами приходилось раз в полгода ездить в Россию.

Так прошло два года. Михаил приехал в свой родной приморский город за деньгами. И пару дней с друзьями пообщаться. Тут нужно отметить, что любая заграница для русского человека – это не препятствие для реализации личного креатива, но источник находчивости и стимул для развития инициативы. В этом случае все было швах. Есть особняк, есть участок, есть даже пруд. А перспектив как бы и нет. В Европе без денег, оказалось, перспектив нет.

Тут как в индийском кастовом обществе. Выучился на электрика? Значит, быть тебе электриком навсегда. Или на садовника? Это значит, что совсем навсегда. И расти можно, как говорится, только по этой линии. Но не зря в СССР и России всех кандидатов наук заставляют философию учить. Широту мышления это развивает. Но тут опять тупик. Серость заграничных будней любую инициативу задушит. Деньги нужны. Приехал Михаил в свой родной российский приморский город и сидит в кафе на набережной с друзьями. Пиво пьет. Про жизнь за границей рассказывает. Говорит: не фиг там без денег делать. А взять их негде. Своих там хватает. Вот если есть деньги, то ты вне конкуренции. А так… Никаких просветов.

Стал Михаил друзьям про новый дом свой рассказывать. Мол, когда-то это был доходный дом. На каждом этаже по восемь комнат. Внизу – зал, столовая, кухня. Входишь в дом, лестница с двух сторон начинается, вверх идет, на уровень первого этажа. С правой и левой сторон ниши есть. На стенах везде картины всякие в рамах висят. Но дом старый. Ремонтировать нужно. Тогда бы небольшую гостиницу можно было сделать. Пансион организовать. Хоть какие-то деньги. А то на бабушкину пенсию живем да на деньги от сдачи квартиры на море. Даже на машину не хватает. В общем, зря в Европу ломанулись. Родственников теперь хрен там увидишь. Все заняты своими делами.

– Приехали? – говорят. – Вот и хорошо. Теперь сами как-нибудь.

Стал друзьям показывать фотографии заграничного приобретения. И тут после первого же вопроса друзей, разглядывавших фотографии дома, наступила тишина.

– Это что такое в нишах стоит? – друзья спрашивают.

– Что-что? – отвечает Михаил. – Рыцари стоят. С копьями, щитами, мечами. Один – шестнадцатого века. А другой – пятнадцатого. Настоящие. Они в доме этом как его построили, так и стоят. Дом нам продали со всякой рухлядью. Хозяева еще в тридцатых годах в США свалили. От войны подальше. Вот только сейчас дом и продали. Вместе со всем, что в нем было. Берите, говорят, так. А то нам его в порядок приводить дорого.

В общем, на следующий день Михаил уже поднимался по трапу самолета, чтобы лететь обратно в Европу, к бабушке. Он потом еще пару раз приезжал к друзьям за советом. А тех рыцарей на аукционе продали. Раз в пять они стоили больше, чем та цена, за которую дом купили.

Теперь Михаил приезжал в Россию не просто так. Приезжал советоваться. Вначале советовался насчет картин, которые оказались старыми. Конечно, их не Рембрандт и не Леонардо писали. Но все художники в каталогах оказались. А еще в подвале и на чердаке мебели всякой много нашлось. Бывшие владельцы больше ста лет ничего не выкидывали. Сломалось что, устарело, стало немодным – сразу на чердак или в подвал.

На семейном совете порешили не отдавать на реставрацию эти «венские стулья» со шкафами и зеркалами, часами огромными. А для начала скреативили пригласить к себе из России краснодеревщика. На пару месяцев. Пусть поживет за границей. Заодно и мебель починит. Уже и с антикварными салонами договорились. Как починит, просили пригласить.