Виктор Ларионов - Ураган. Последние юнкера

— Сестра! — раздался резкий голос Карягина. — Сестра, я пить хочу.

— Сию минуту. Вот только кончу перевязку.

Наполнив стакан водою, Наташа подала его офицеру. Тот взял, но, не поднося к губам, стал рассматривать покрасневшую девушку.

— Пейте же, — нетерпеливо промолвила она.

— А и хорошенькие же сестры в вашем госпитале! Все как на подбор. Этакое счастье, что я к вам попал! А ведь я было боялся, что попаду к крокодилам и что меня съедят, если не крокодилы в юбке, то скука и тоска.

— Пейте же! Мне некогда. Видите, сколько раненых.

— Ну, полно, полно! Не сердитесь, сестричка, — продолжал Карягин, пытаясь взять Наташу за руку.

— Я не сестричка, а сестра! — побледнела она, отдергивая руку, и, круто повернувшись, отошла от нахала.

— Ого! Какая строгость! — засмеялся Карягин. — Диана, да и только.

Яркий румянец негодования залил щеки оскорбленной девушки. Никто никогда не позволял себе обращаться с нею таким образом. Даже слезинки выступили на ресницах.

Избегая наглого офицера, Наташа до позднего вечера проработала в палате. Переходя от койки к койки, она буквально валилась с ног, когда поздним вечером пришли ее сменить. При выходе из палаты ее остановил голос Карягина.

— Сестра, прошу вас, подойдите ко мне.

Наташа подошла и, смотря поверх его головы, ледяным тоном спросила:

— Что вам угодно?

— Ну зачем такой тон? Я слышал, как мило вы болтаете с другими, а со мною и поговорить не хотите. А я, знаете, мастер поболтать. Я…

— Извините, ротмистр, мне некогда. Если вам что-либо понадобится, обратитесь к новой дежурной, — произнесла Наташа и повернулась, чтобы уйти.

— Да бросьте, сестра. Мне ничего не надо. Мне просто хотелось…

— Извините, — перебила она его. — Я вам повторяю, что мне некогда. — И быстро вышла из палаты.

— Фу, какая норовистая девчонка, — бурчал Карягин. — А хороша, черт возьми! Впрочем, еще посмотрим.

Из палаты Наташа отправилась в столовую персонала. Наглость офицера возмутила ее до глубины души, и она еле сдерживала волнение.

В столовой пили вечерний чай. За длинным столом расположились сестры, а в углу, за отдельным столиком, уполномоченный угощал только что приехавшего начальника дивизии. Высокий, сухой, моложавый старик, оживленно беседуя со старшим врачом, весело поглядывал на свеженькие личики молодых девушек.

— Вот я и приехал посмотреть ваш лазарет, — говорил генерал. — После последнего боя, надо надеяться, они не скоро оправятся. Так что есть немножко времени, чтобы отдохнуть.

— Здравствуйте, сестра, — перебил он себя при входе Наташи. — Ну что, как себя чувствуют ваши пациенты?

— Слава Богу. Впрочем, в моей палате особенно тяжелых нет. Все понемножку поправляются.

— Куда же это вы? — воскликнул генерал, видя, что — Наташа собирается сесть за общий сестринский стол.

— Это все вы, — шутя напустился он на уполномоченного. — Посадили меня отдельно, словно пугало какое. Коли я генерал, так и права не имею побеседовать с барышнями! Сестра, сделайте милость, садитесь сюда. Садитесь же, садитесь! Уважьте старика!

Наташа, улыбаясь, села с ним рядом.

— Вы давно у нас на фронте?

— Скоро два месяца.

— И не страшно?

— Не знаю. Кажется, нет.

— Ну а как вы здесь развлекаетесь? Поди в ухажерах недостатка нет!

— Что вы, ваше превосходительство, — засмеялся уполномоченный. — Сестра Воробьева так на них покрикивает, что к ней подступиться ни один не рискует.

— Вот вы какая, — проговорил генерал, внимательно оглядывая ее. — Но вы так и не ответили мне, как вы тут развлекаетесь в свободное время.

— Какие же тут развлечения? Не до них… Любуюсь природой, — подумав, продолжала она. — Места тут чудные. Дикие. Вот где охота должна быть.

— А вы охотник?

— Обожаю охоту. Особенно верхом.

— Знаете что? Хотите, завтра поедем в горы. Может быть, коза, зайчишка или еще что-нибудь попадется. Кстати, у меня есть прелестное маленькое ружьецо. Ведь у вас с собой вряд ли есть оружие.

Наташа оживилась.

— Если позволит начальство, я с радостью приму ваше предложение.

— Ну начальство авось разрешит, — заметил генерал снисходительным тоном. — Так завтра, часов в пять, мы и тронемся. Поручик, — обратился он к адъютанту, — распорядитесь, чтобы к пяти утра была пара оседланных коней, да пошлите за моими ружьями. Чтобы оба сюда привезли. Для сестры Любимчика прикажите оседлать. Он как раз ей по росту будет.

Солнце еще не всходило, когда Наташа, верхом на маленькой, резвой лошадке, одетая в мужской костюм, подъехала к палатке генерала.