Виталий Эрбес - За гранью возможного

Итак, в мои обязанности входило: 1) рано утром в 6 часов найти лошадей, которые всю ночь паслись на свободном пастбище и, бывало, уходили от лагеря за пару километров в горы. 2) Пригнать лошадей в лагерь, потом после завтрака ехать со всеми геологами в определенное место, где они оставляли лошадей и расходились по своим маршрутам. После этого я должен был, ориентируясь по карте, пригнать всех лошадей в пункт, где геологи соберутся в 17 часов.

По прибытию в лагерь геологи снимали седла, уздечки и складывали на свои места. Мне оставалось стреножить двух ведомых лошадей и выгнать лошадей из лагеря, оставив одну, на которой утром следующего дня вновь поеду, найду и пригоню 20 лошадей в лагерь.

Вечерами ужинали, занимались своими делами, устраивали танцы, игры. В речке водилась форель, так что могли рыбачить в свободное время. На уху и жаркое хватало.

Всего в отряде было на практике 18 студенток, 3—4 курс.

Один пожилой мужчина, дядя Ваня, занимался ремонтом уздечек, седел, палаток. Он был заядлым охотником. Иногда брал меня с собой на кабана, оленя.

В конце августа, по традиции, в Китае начиналась массовая охота, и звери, дичь мигрировали на нашу территорию. В то время граница охранялась слабо, не было необходимости. С нашей стороны на 300 км границы было всего два конных пограничника. За все время видел их пару раз, не больше. С китайской стороны вообще никогда не видел пограничников, хотя мы частенько находились рядом с границей.

Как только стал работать, получил форму, ботинки, спальный мешок, палатку. Для безопасности от зверья выдали ружье 32-го калибра. К тому времени мне неоднократно приходилось стрелять из охотничьих ружей.

Так, проработав 6—7 месяцев без каких-либо ЧП и нареканий, заслужил доверие и дружбу в отряде.

Как-то раз, перед переездом в Заилийскую пустыню, около десятка наших коней, что паслись на свободном пастбище, захватили китайцы, перешедшие границу, и погнали в сторону границы Китая. Мы это увидели, и втроем на конях поскакали наперерез китайцам. С собой у меня было ружье 32-го калибра и один патрон. Когда, преодолев подъем, мы выскочили на плоскогорье и значительно приблизились к китайцам, стали кричать им, махать руками, но все было бесполезно. Они уходили, приближаясь к своей территории. Тогда я выстрелил из ружья вверх. Китайцы, видимо, испугались. Бросили трех наших коней, которые все время пытались повернуть назад, чем затрудняли китайцам путь.

В это время на полном скаку моя лошадь Волчица провалилась копытом в нору сурка и упала плашмя на бок. Моя правая нога оказалась под ней. Очнулся я через какое-то время от того, что Волчица тычет мне в лицо холодным мокрым носом, как бы заставляя встать. В голове все кружилось, подташнивало. Я сел на землю, потрогал правую ногу, плечо. Но переломов не было, только ссадины и царапины. Болел бок. В это время подъехали наши. Один соскочил с коня, подбежал ко мне, ощупал. Убедившись, что все в порядке, сообщил, что китайцев не догнал и вернулся, когда увидел меня в момент падения. Он подумал, что мою лошадь китайцы подстрелили, так резко на скорости она упала.

Когда я встал, сильно болело правое бедро. Подойдя к Волчице, взял ее за уздечку. Она спокойно поддалась, что было удивительно, ведь ее ранее трудно было поймать. Пройдя в обратную сторону, я нашел нору и выброшенную лошадиным копытом землю. Хорошо, что в этом месте не было скальной породы и камней, иначе переломов было бы не избежать. Повезло.

Забрав трех отбитых у китайцев лошадей, мы прибыли в отряд. Я сразу доложил начальнику о случившемся, но оказалось, что все, что произошло, он видел в бинокль. «Да черт с ними, с лошадьми. Ты как? Как я видел, ты пролетел после падения с лошади метров 15». После этого он сам убедился, что нет никаких переломов, успокоился. «Счастливчик! После таких падений лежат долгое время в больнице».

Примерно через неделю мы увидели, что на нашу сторону перешел целый табун китайских лошадей. Нас несколько человек помчались к этому табуну, чтобы найти своих лошадей, но их в табуне не было (китайцы своих лошадей не клеймят). И как впоследствии я узнал, китайцы используют своих лошадей до полного изнеможения, а потом на год выгоняют на поправку – свободное пастбище для восстановления. Отбив от стада 5—6 лошадей, пригнали их в лагерь.

Китайские лошади отличались от наших иноходью. Наши кони при спуске с гор ступали передними ногами жестко, так что в седле было не комфортно сидеть, того и гляди свалишься. А китайские как бы перекатывались, мягко ступая передними ногами. Я выбрал себе коня вороной масти, могучего телосложения: длинная грива, широкая шея, красивая голова, широкий круп. На нем ездил до конца работы.