Виталий Эрбес - За гранью возможного

В 1947 г. мне исполнилось 7 лет. В Баладжале проживал мужчина в возрасте 40—45 лет, любитель выпить, побалагурить. Одинокий, по характеру очень добрый. Все его знали и относились к нему доброжелательно. У него от природы был прекрасный сильный голос, за это его часто приглашали в компании, на праздники, торжества.

В эту зиму было очень морозно, 30 градусов, и он, будучи нетрезвым, замерз насмерть у калитки одного из домов. Жил он в большой комнате в здании фабрики. Мои друзья прибежали ко мне и сообщили, что Лысый – певец умер, замерз, и сейчас лежит в своей комнате с распоротым и зашитым животом.

Любопытства ради мы побежали на фабрику, посмотреть. В комнате находилось много людей, в основном бабки. Нас пропустили вперед. Труп был по грудь закрыт простыней, и видно было зашитые грубо, крупным стежком после вскрытия живот, грудь и затылок. Одна бабка, видя, что мы боимся, сказала мне: «Чтобы ты никогда не боялся мертвых, возьми рукой за большой палец ноги умершего». Как только я правой рукой взялся за палец – он был холодный и твердый, – меня сразу насквозь пробило, как мне показалось, током. Выбежал на улицу, друзья за мной, спрашивали, что случилось, я им рассказал, что меня шандарахнуло током.

Ночью около полуночи мне приснился сон, будто этот труп ловит меня, хочет украсть. В состоянии сна я соскочил с кровати, при этом сильно кричал, пытался выскочить в окно на улицу. Отец, проснувшись, поймал меня, положил между собой и матерью, крепко держал, успокаивал, некоторое время я вырывался, пытался убежать, но потом успокоился. Все это со слов отца – сам я ничего утром не помнил и, когда он мне это рассказывал, удивлялся, как такое могло быть.

После этого случая, не могу точно сказать, через какой период времени, у меня появилось повышенное предчувствие опасности. Я мог почувствовать, увидеть змею, тарантула, волка, которого другие не видели.

Спустя несколько месяцев я стал ночью во сне уходить из дома. Куда ходил, что делал, утром ничего не помнил. Единственно, просыпаясь, часто не обнаруживал подушку или одеяло, которые потом находили на улице соседи и приносили матери. Все соседи об этом уже знали.

Мать серьезно взялась за меня после того, как охотники, находившиеся в горах за 5 км от рудника, ночью увидели меня и узнали, причем сами перепугались. С их слов, в двенадцатом часу ночи они на костре подогревали чай и вдруг увидели пацана в трусах, босиком, с голым торсом. Под мышкой он нес подушку. Плавно, без особых усилий он поднимался в гору по тропинке мимо них. Ночь была достаточно светлая, лунная, туч в небе почти не было. Охотникам показалось, что пацан не идет, а как бы парит над тропинкой, передвигал ногами легко, поднимаясь по крутой тропинке. У него не было никакой реакции ни на костер, ни на сидящих вокруг костра охотников. Он смотрел прямо перед собой, не оглядываясь.

Охотники побоялись окликнуть пацана, тронуть. Вернее, их охватило оцепенение, а когда они очнулись от него, пацана уже не было видно, он ушел еще дальше от поселка Баладжал в горы.

На следующий день охотники пришли в больницу и рассказали обо всем моей матери. Как раз в это утро я не обнаружил у себя в постели подушку, которую потом принесли соседи. Мать стала разговаривать со мной, расспрашивать, какой мне снился сон, что я ночью видел. Я ничего не мог вспомнить. После этого мать осмотрела мое тело, ноги: не было ни ссадин, ни царапин, ноги чистые, не было ни грязи, ни колючек (обычно, когда бегали босиком по горам, подошва была в колючках, ссадинах и вся грязная).

Потом я случайно услышал разговор матери с отцом: «Если бы он ходил по горам, то в любом случае ноги у него были бы грязные, сбитые об камни и в колючках от карагайника». Ведь мать каждый вечер грела воду и заставляла парить ноги в горячей воде, после этого мочалкой с мылом тщательно мыть подошву, и каждый раз она иглой вытаскивала из подошвы колючки, обрабатывала сбитые пальцы.

С этого дня мать стала ставить у постели на полу ванночку с холодной водой, и как только я во сне вставал с кровати, ноги мои касались холодной воды. Я вздрагивал и сразу вновь ложился. Проснувшись утром, я также ничего не помнил.

По всем меркам, для детей моего возраста я был нормальным, физически крепким, хоть и небольшого роста, но сбитым, волевым ребенком. Ночные хождения на этом закончились на продолжительное время.