Яна Колесинская: Звук натянутой струны. Артист театра «Красный факел» Владимир Лемешонок на сцене и за кулисами

Но не сразу Марине Рубиной удалось занять свою нишу. Прежде чем получить возможность делать то, что считает нужным, ей пришлось долго работать на имя и авторитет. Профессиональная оценка искусства с точки зрения именно искусства была практически невозможна в газете партийного диктата. Она писала проходные тексты и презирала себя за это, отчаивалась, приходила домой в слезах. Евгений Семенович в ответ возмущался, что ему не легче – какую пошлятину приходится играть. И вообще, негоже артисту сидеть на одном месте и ждать удачи, пора, подобно Несчастливцеву, осваивать маршрут из Вологды в Керчь, шутил он. В 1952 году супруги решились на перемену мест. Шесть лет колесили по стране: Иркутск-Ташкент-Чкаловск. Судьба занесла их в Ленинабад, где в театре музыкальной комедии Евгений Лемешонок успел исполнить роль Фомы в оперетте «Вольный ветер». В этом городе и застало их родительство.

Вова Лемешонок с мамой и папой, 1962 г. Фото из семейного архива.

После рождения единственного ребенка вернулись в Новосибирск. Евгений Семенович отправился в родной театр юного зрителя, Марина Ильинична – в родную газету «Советская Сибирь». Родители Лемешонка-старшего помогали поднимать малыша, но в их коммунальную комнатушку невозможно было втиснуться еще одной семье. В личном архиве сохранилась фотография: они втроем сняты на фоне дачи, где их временно приютил главный режиссер театра Облдрамы Анисим Рогачевский. Жили на съемных квартирах, обставляли их списанной со спектаклей бутафорской мебелью. Так в романе Людмилы Улицкой «Лестница Якова» колыбелью новорожденного Юрика, сына сценографа Норы, стала театральная кроватка из спектакля «Три сестры». Через много лет эта пьеса оставит значительный след в биографии артиста Владимира Лемешонка.

Иногда приходилось ночевать в редакции. Марина Ильинична, сидя под настольной лампой, исписывала кипы бумаги. Утром приходила машинистка, привычно разбирала дебри ее мелкого почерка с зачеркиваниями, вставками, пометками на полях. К полудню выдавала в набор готовую рецензию. В этом жанре, как и в очерках о ярких личностях, Марине Рубиной равных не было. Все это поняли и замолкли. В очередь на квартиру она «стояла» не так уж долго.

В 1964 году Марина Рубина получила от газеты «Советская Сибирь» двухкомнатные полногабаритные хоромы в сталинском доме на улице Свердлова. С тех пор у них стала собираться творческая интеллигенция, тяготеющая к культурным дискуссиям. Не пирогами привлекала Марина Ильинична в дом, она не любила готовить, ее фирменным блюдом было яйцо под майонезом. Гораздо важнее был дух свободы. Ирония Судьбы заключалась в том, что дом располагался напротив обкома партии (ныне картинная галерея), окна выходили аккурат на герб СССР – лепнину над парадным подъездом здания (сохранившуюся до сих пор). Но звукоизоляция была идеальная, а стукачей среди друзей не наблюдалось.

Творческие личности группировались вокруг нее, тянулись к ней, нуждались в ней, затевали обсуждения, доверяли замыслы, советовались о воплощениях, хотя заранее знали, что вежливых комплиментов не дождутся. Прошла половина века, а легендарный киновед Роза Литвиненко до сих пор вспоминает, кто помог ее становлению в профессии на заре знаменитой телепередачи «Кино и зритель».

– Я только начинала свою работу на ГТРК и жутко комплексовала, нервничала, сомневалась. Мнение маститой коллеги было очень важно. Марина Ильинична пригласила меня на чай, и мы долго общались у нее на кухне. Она говорила с таким почтением, с интересом и пониманием дела, что я поверить не могла – и не могла не поверить. Лил дождь, кипел чайник, за окном темнело, в своих рассуждениях об искусстве мы и не заметили, как детское время вышло. Часа в три ночи я спохватилась, ведь у меня маленькая Настя с бабушкой! Поэтому я не могла остаться до утра. В общем, я вскочила, напялила резиновые сапоги и умчалась. И была под таким впечатлением от встречи, что не заметила, как пронеслась в чужой обуви по лужам пять кварталов до дома. А утром раздался звонок: «Розочка, как вам удалось влезть в мои сапоги? Я надела ваши и утонула в них – они на три размера больше!»

Август 2016 г.

Марина Рубина. Фото из семейного архива.