Дмитрий Власов - О Пушкине и не только. Заметки дилетанта

В отношении Ольги отчёт очень краткий. Вот, наконец, в VII главе целая строфа:

А дальше – прощание, отъезд, последнее упоминание имени:

Итак, всё сказано, впереди ещё много переживаний главных героев, переживаний читателя с главными героями…

И всё-таки обидно за Ленского, обидно и за Ольгу, слезу она так и не уронила…

Но вот в чём сила не только чтения, но и перечитывания. Замечаешь, наконец, что эта строфа («мой бедный Ленский») имеет три номера: «VIII – IX – X» – так изредка встречается и в других местах романа, и это – признак того, что были ещё строки и строфы, которые Пушкин, может быть, в окончательной редакции исключил, но не стал менять общую нумерацию строф в каждой главе.

Существуют исследования пушкинистов по всем вариантам и черновикам сочинений Пушкина, но это все-таки специальная литература, её надо искать… Может быть, просто взять «Полное собрание сочинений»?

И вот радость почти исследователя, пусть дилетанта, любителя, но это тоже открытие, пусть сделанное с 101-й раз. Действительно, в черновой рукописи Пушкина есть ещё две строфы, имеющие как раз два «лишних» номера: «VIII и IX». Тот же лёгкий и совершенный пушкинский стих, но строки другие, широкому читателю почти неизвестные:

Последние шесть строк из 28 сохранились в следующей, XI строфе, но для этого пришлось исключить другие шесть строк:

Как жаль, что по неведомым причинам Пушкин исключил из окончательной редакции текста эти строки, летящие, как всегда, а по содержанию – «реабилитирующие» в какой-то степени Ольгу.

В довольно давние теперь уже времена, в послевоенном Ленинграде был известный во всех редакциях и издательствах книжник, беседы и встречи с которым кончались всегда одинаково. Прощаясь, он говорил: «Мало читаете, дети мои…». И «молодежи», что двадцати, что шестидесятилетней, нечего было возразить.

Теперь мне хочется сказать вслед за ним:

– Мало читаем, дети мои! Не пора ли перечитать классиков, причём по полным собраниям сочинений.

Нас ждут 30 томов Тургенева, 30 – Достоевского, Толстого – 90 томов. А Пушкина – 10… Начнем с Пушкина?

В Музее личных коллекций в Москве зимой 2005/06 года работала выставка «Парижские находки». Украшением ее оказались несколько миниатюр: портрет Пушкина, портреты его тестя и тещи – молодых, стройных, красивых (и откуда только берутся потом зловредные тещи?). Там же портреты нескольких женщин из ближнего пушкинского круга. Невольно заставляет всматриваться в себя и задумываться портрет женщины, хорошо знакомой по стихам Пушкина, но здесь уже – зрелой, располневшей матроны. Очень трудно найти здесь черты юной красавицы, кружившей голову Пушкину и не только ему. Пушкин знал ее девочкой, после южной и михайловской ссылок – юной, прелестной девушкой, которой он всерьез увлекся, мечтал о браке, и сватался, но получил отказ и от нее, и от родителей.