Борис Костин: Симеон Полоцкий

Официальным языком законодательства, управления, судопроизводства, дипломатов и ученых, языком, на котором велись богословские диспуты, являлась в ту пору в Европе латынь. Киево-Могилянскую коллегию недруги и злопыхатели называли «очагом культурной схизмы». Между тем Иван Ужевич изрядно потрудился над учебником «Словенския грамматики», сотворив ее на латинском языке, и тем самым изрядно облегчил могилянцам изучение латыни. На языке Вергилия и Петрарки Самуил Ситнянович говорил свободно, отменно писал богословские трактаты, а в более позднее время – стихи.

А теперь заглянем в учебные классы коллегии. В аудиториях яблоку негде было упасть, количество братчиков, т. е. учеников младших классов, и студентов, учеников старших классов, превышало порой тысячу человек. И никакие потуги педагогов были бы не в состоянии удержать в богобоязненной узде отроков, если бы суперинтенданту, который отвечал за поведение, не помогали бы магистры, инспекторы и цензоры, которые выбирались из студентов.

Учителей младших классов величали на греческий манер дидаскалами, старших классов – профессорами. Демократичность учебного заведения, претендовавшего на звание академии, выражалась в отсутствии строгого деления на факультеты [19] Имелось два высших класса – философский и богословский. , да и сама программа порой либо дополнялась, либо из нее исчезали второстепенные предметы.

Хотя один из заезжих иностранцев и утверждал, что «выше такого образования вряд ли могло что-нибудь быть в европейских тогдашних училищах», получить ученую степень в коллегии не представлялось возможным, поскольку статуса, равного Краковской или Виленской, она не имела. Более того, в королевстве Польском Киево-Могилянская коллегия находилась на правах пасынка. [20] В тексте Зборовского договора (1649) говорилось: «Коллегия Киевская должна оставаться на прежних правах, согласно старинным привилегиям». «Забрало православия», коллегия на протяжении многих лет вынуждена была вести непримиримую борьбу не только за свой статус, но и за свободу вероисповедания.

Время обучения Самуила Ситняновича в Киеве совпало с освободительной войной, которую возглавлял гетман Богдан Хмельницкий. Без сомнения, полочанину запомнилась не только торжественная встреча, которую устроили киевляне победителям [21] Победа под Замостьем в конце 1648 года. , но и участие в декламации, подготовленной по такому случаю. Львовянин В. Мясковский, оказавшийся волею случая в Киеве, записал в дневнике: «Весь народ, вышедший из города, вся беднота приветствовала его (Б. Хмельницкого. – Б. К. ). Академия приветствовала его речами и восклицаниями, как Моисея». Ничего удивительного в том не было. Гетман Войска Запорожского образование получил в Киевской братской школе и навсегда сохранил привязанность к alma mater.

В годину кровавых войн, потрясавших юго-западную Россию, он являлся и благодетелем, и покровителем коллегии. [22] В число таковых входил и гетман Петр Конашевич-Сагайдачный (принял иноческий сан, прах его покоится в земле коллегии).

«Поистине удивительно, – замечал один из первых бытописателей училища В. Аскоченский, – всё вокруг волновалось и кипело, а в стенах богоявленского братства была тишина и спокойствие, да слышался голос педагога…» На самом деле такая идиллия была обманчивой. «Буйные враги веры православной» и «надменные ляхи» вновь ополчились на училище, и только подписанный Б. Хмельницким 7 сентября 1649 года знаменитый Зборовский договор разорвал довлевшие над Малой Русью путы насилия и духовного рабства. Могилянцы наконец-то могли вздохнуть с облегчением.

Польский язык давался Симеону легко. Еще на студенческой скамье он обратился к образу Богородицы, посвятив ей «Акафист пресвятой Деве, виршами переложенный в 1648 году мною, Петровским-Ситняновичем». Под заголовком уточнение: «Способ и порядок чтения его обыкновенный». Акафист, как известно, славословие, или церковная песнь, обращенная к Богу, Деве Марии или святым.

Чувства Симеона неподдельны, искренни, мысль и слова отточены, композиция акафиста выстроена в лучших церковных традициях. Творение Симеона преисполнено гармонии, и даже ссылки на первоисточник [23] Акафист Пресвятой Богородице, ок. 625 года. , Библию, Псалтырь не отягощают текст, а лишь доказывают, что перед нами оригинальный автор, православный христианин, осененный божественным вдохновением.