Валентина Матвеева - Апостол любви. Воспоминания о митрополите Антонии Сурожском и другие

«Сколько же, – мне подумалось, – нужно доверия, веры в целомудрие и чистоту этого врача, чтобы позволить ему взором обегать это тело, которое является тайной моей жизни; трогать это тело, которое НИКТО никогда не трогал, кроме матери, когда был ребенком, или мужа или жены в объятиях любви.

И вот, если бы люди думали немножко более внимательно, более остро в этом порядке, они, вероятно, понимали бы, что могила – не просто склад умерших; что могила – это место, где лежат останки, которые настолько являются тем человеком, который когда-то жил и который был дорог кому-то, что нельзя относиться к этим останкам, будто это вещество, которое можно выбросить».

Отснятый материал (фильм «Встреча») мы посмотрели вместе с моей подругой Таней в Лондоне.

С Таней Чамберс нас связывала давняя дружба. В 1962 году мы вместе поступили в аспирантуру Ленинградского Института Театра, Музыки и Кинематографии. Я – на отделение кино, она – театра. С первой встречи мы сблизились и семь лет были неразлучны – общие взгляды, общие пристрастия. Начиналась «оттепель», и мы, хмельные от свободы, бегали по выставкам, театральным премьерам, доставали контрамарки в БДТ и потом до утра в компании таких же, как мы, спорили ночи напролет об увиденном.

Уже ходили по рукам книги Солженицына, уже были встречи с поэтами, диспуты – голова шла кругом от пьянящей свободы…

Мы обе не успевали написать диссертации и обе пошли работать. Таня – секретарем к Товстоногову, я – редактором на «Леннаучфильм».

В 1969 году произошли два события в нашей жизни. Она вышла замуж за англичанина и уехала в Англию. Я – поступила на Высшие Режиссерские курсы.

Если бы не Таня Чамберс, я никогда не оказалась бы в Лондоне и не встретила бы Владыку Антония.

…Я показала снятый материал Тане. Не знаю, что ее больше поразило: сам Владыка Антоний или его беседа, только она была потрясена увиденным:

– Ты должна снять фильм о нем! – сказала она твердо.

– Я?! – Эта мысль не приходила мне в голову ни разу.

– Да, ты!

– Он же монах, его никто еще не снимал, понимаешь ли ты, что он Митрополит, правящий иерарх Русской Православной Церкви в Англии! Ты соображаешь, что ты говоришь?

– Ты должна снять о нем фильм!

Таня вбивала эту мысль в мою голову, пока она не поселилась там.

Я знала, как старцы, монахи относятся к съемкам. У меня уже был печальный опыт таких съемок.

Году в 1988 году мы снимали эпизод в Псково-Печерском монастыре для фильма «Крепость неодолимая». Оператор, человек тогда еще не воцерковленный, не испросив благословения, ринулся снимать отца Иоанна Крестьянкина. Шел водосвятный молебен у источника. В центре стоял отец Иоанн. Вся площадь была заполнена молящимися. И тогда оператор поднялся по лестнице, чтобы сверху снять старца. Он пристроил камеру, и тут я увидела, как о. Иоанн поднял довольно большой крест перед своим лицом, словно прикрываясь им. В следующее мгновение оператор скатился по лестнице и пробрался ко мне с выражением отчаяния на лице.

– У меня камера сломалась! Ничего не снял!

– А ты благословения спросил? Вот ничего и не вышло. Ничего и не могло выйти!

Другой случай произошел в 1989 году, в мой первый приезд в Лондон.

С превеликим трудом и приключениями я добралась до монастыря старца Софрония Сахарова. (История этой поездки заслуживает отдельного рассказа, но не сейчас. Скажу только, что благодаря звонку Владыки Антония нас ждали и принимали с особым вниманием.)

После монастырской трапезы о. Софроний пригласил меня для беседы в свою келью, точнее в домик, где он жил.

Был май, цвели яблони, мне казалось, что я в раю. По дорожке медленно шел старец Софроний, опираясь на две палочки. Его сопровождал келейник. Я опередила его, достала фотоаппарат и начала снимать, После первого щелчка затвора он улыбнулся, после второго сказал: «Хватит». Я не останавливалась. Тогда он резким движением выкинул вперед руку с палкой и почти выкрикнул: «Хватит, я сказал!» Я нажала на затвор фотоаппарата, но ничего не произошло. Фотоаппарат не работал!

В это время о. Софроний проходил мимо меня, и боковым зрением я увидела на его лице лукавую улыбку.

Отец Софроний с келейником удалились и фотоаппарат заработал вновь, так и работает до сих пор.

И после этого Таня предлагает мне снять фильм о Владыке Антонии! Нет, и мысли такой нельзя допускать! Но мысль эта уже поселилась во мне…

И однажды, собравшись с духом, я начала разговор с Владыкой Антонием. Я осторожно предложила снять фильм – нет, нет, не о нем, – о его детище – Сурожской Епархии. Он откликнулся сразу: «Очень хорошо, о Епархии, о людях Епархии! Я вам дам адреса наших приходов, они разбросаны по всей Англии, вы познакомитесь с замечательными священниками, англичанами, принявшими православие». Он вдохновился и я, осмелев, продолжала: «Но нельзя снимать фильм о Епархии, не сняв главу ее, то есть, Вас. Может быть, Вы тоже дадите интервью?»