Юрий Домбровский - «Неистовый Виссарион» без ретуши

От Старой Рязани до губернского города Рязани Виссарион ничего особенного не приметил, кроме того, что постоялые дома пошли сплошь двухэтажные, ворота и крыши которых были изукрашены ажурной резьбой, да дорога стала покаменистее.

Перед Рязанью с юным Виссарионом случилось небольшое приключение. Повстречался на их пути цыганский табор. Молодая цыганка по своему цыганскому обыкновению предложила поворожить молодому барину. То ли от скуки, то ли смеха ради тот согласился и подал ей руку. Цыганка, одарив его бархатным взглядом, между прочими глупостями сказала ему:

– Люди почитают тебя, барин, уважают тебя за разум, ты только языком не сшибайся. Едешь ты получать, да и получишь немалые знания и почёт, хотя и сверх чаяния.

Виссарион тогда отчего-то сильно смутился. Но слова те запали в душу Потом он не раз вспоминал ту молодую гадалку.

Рязань стала первым на пути в Москву истинно привлекательным городом. Правильное расположение улиц, гостиные ряды и лавки, добротные каменные дома привели Виссариона в крайнюю степень восторга и удивления. Впервые он осознал, что в России есть и нечто большее его родного Чембара. Хотя Чембар хуже Пензы. А уж Пенза того хуже Рязани. Здесь улицы пересекались с оврагами, но во всю их ширину проведены были каменные мосты, столь длинные, что улицы чрез них делались совершенно ровными.

Едва разместившись в постоялом дворе, первым долгом Виссарион решил ознакомиться с местными достопримечательностями. Первым на его пути оказался поп в длинной помятой рясе. Окинув взглядом молодого барина, служитель алтарей снял шляпу, раскланялся и, сотворив доброе лицо, проблеял козлиным голосом:

– Доброго здоровьица, мил человек!

Виссарион деликатно козырнул.

– Милостивый государь, – молвила духовная особа, – не соизволите ли на бедность отцу Ивану пожаловать копеечку?

Осмотревшись по сторонам, Виссарион пошарил в кармане сюртука и извлёк два гроша.

– Этого хватит? – спросил великодушно.

– Премного благодарен, мил человек. Тронут, весьма тронут, – осыпая благодарениями за необычайную щедрость, поп подтянул рясу и с необыкновенной прытью для своих лет пустился в сторону ближайшего кабака.

Мысленно пожелав святому отцу хорошо провести время в храме Бахуса, Виссарион пошёл дальше. То ли от перенесённого впечатления от неожиданной встречи, то ли от прелестного царства очарований красот улиц и домов большого города Виссарион заблудился. Долго он ходил вдоль фасадов так похожих друг на друга домов, разглядывая вывески, и уже почти полностью отчаялся, когда услышал окрик Ивана Николаевича с противоположенного окна дома на противоположенной стороне улицы. Измученный усталостью и голодом, он наконец оказался среди своих спутников, сбивчиво рассказывая, как он чуть было совсем не потерялся в большом городе.

– Эх, Виссарион Григорьевич, что же с вами случится, когда вы в стольном городе окажетесь? Там вам не Рязань, – многозначительно покрутив рукою над головой, заметил Иван Николаевич.

В Москву въехали под утро. Ещё за несколько вёрст до заставы, как в тумане, возникла колокольня Ивана Великого. Сердце Виссариона ретиво заколотилось, едва колёса экипажа коснулись булыжной мостовой. Смешение чувств разволновало душу Протирая глаза ото сна, он старался изо всех сил разглядеть Москву, чтобы как можно чётче сохранить о ней впечатление.

Утро выдалось ясным. Проехав булыжную мостовую сквозь ряды двухэтажных каменных строений, их запылённый экипаж неожиданно оказался у Москвы-реки, запруженной барками и торговыми лодками. Несчётное число людей толпились по обеим сторонам набережной и на Москворецком мосту. По другую сторону реки проглядывали стены Кремля. Шумный говор, скрежет колёс телег и экипажей, ржанье лошадей в упряжках – всё смешалось в едином монотонном протяжном гуле. Высокий, частый лес мачт с развевающимися разноцветными флагами, белокаменные стены Кремля, его устремлённые вверх башни – всё поражало воображение, возбуждало в душе удивление и смешанные чувства удовольствия. Это был первопрестольный град – сердце русского государства.

Долго ещё потом стоял Виссарион на набережной, пока Иван Николаевич ходил в дом дальних родственников Белинских – Матвеевых для испрошения у них позволения остановиться на время в их доме. Он стоял на набережной и думал о просторах земли русской, о народах, её населяющих. И сердце его наполнялось духом неизведанной гордости за царство русское.