Иван Майский: Воспоминания советского посла. Книга 1

И, наконец, третье соображение, толкнувшее меня взяться за мемуары, тесно связано с политической и идеологической борьбой между миром капитализма и миром социализма, идущей непрерывно вот уже пятое десятилетие. На Западе стало повседневным явлением фальсифицировать все, что относится к СССР. Особенно это касается международных отношений и внешней политики. Каких только выдумок и легенд по этому поводу ни изобретается государственными деятелями, историками и журналистами капиталистического лагеря! Наш долг, долг советских людей, всячески разоблачать злостные измышления наших противников. Мои воспоминания — главным образом вторая книга, посвященная моей дипломатической деятельности в качестве посла СССР в Англии, — могут быть полезны и с этой точки зрения. Ибо то, что я пишу об англо-советских отношениях, о Комитете по невмешательству в дела Испании, о тройных переговорах между СССР, Англией и Францией в 1939 г. и о многом другом, является действительной исторической правдой, опровергающей ложь многих западных министров, публицистов и ученых.

Всякие воспоминания имеют подлинную ценность, если они искренни и правдивы. Я имею при этом в виду не столько те сознательные извращения истины, которые заслуживают сурового осуждения во всяком произведении мемуарного характера, сколько нечто совсем иное.

Каждого автора воспоминаний подстерегают две главные опасности.

Первая это излишнее доверие к своей памяти. Человеческая память несовершенный инструмент: она произвольно удерживает одни к опускает другие — часто не менее важные — факты и моменты, что, конечно, не может не отражаться на характере закрепившейся в памяти картины. Вторая опасность — это склонность смотреть на явления прошлого, нередко далекого прошлого, глазами настоящего, изображать события прошлого не так, как они воспринимались автором в момент их совершения, а так, как они воспринимались бы автором сейчас, много лет спустя. Если мемуарист недостаточно вооружен для борьбы с указанными опасностями, он легко может допустить невольное извращение истины, которое будет не менее вредно, чем сознательный подлог.

При подготовке своих воспоминаний я всемерно старался избежать указанных опасностей. Поэтому везде, где можно, я проверял показания памяти документами, протоколами, письмами, дневниками, газетными отчетами и другими источниками, относящимися к моменту совершения описываемых событий. Конечно, несмотря на это, в мое изложение могли вкрасться отдельные неточности и ошибки, но число их не может быть значительным.

Одно замечание о форме, в которую я облек мои воспоминания. Мемуары — жанр совсем особого свойства. Это не роман и не научная монография, от которых естественно требовать цельности и законченности. Это также не историческое исследование, где особенно необходимы полнота фактов и точность формулировок. Мемуары — это капризная запись памяти о людях и событиях прошлого, запись пестрая и отрывочная, субъективная и многогранная. Собственный опыт, личные переживания, встречи и наблюдения, портреты, картины, письма, цитаты, документы, серьезные рассуждения — все может найти место в рамках мемуаров, нередко в очень причудливой и даже как будто бы нелогичной последовательности. Известное единство всему этому разнообразному материалу придает только личность автора.

Величайший мемуарист в русской литературе А. И. Герцен в 1866 г. писал:

«Начиная печатать еще часть «Былого и думы», я опять остановился перед отрывочностью рассказов, картин и, так сказать, подстрочных к ним рассуждений. Спаять их в одно — я никак не мог… Я решился оставить отрывочные главы, как они были, нанизавши их, как нанизывают картинки из мозаики в итальянских браслетах; все изображения относятся к одному предмету, но держатся вместе только оправой и колечками» [2] А. И. Герцен. Былое и думы. Собр. соч., М., 1956, стр. 9. .

Не скрою, что работая над своими воспоминаниями, я вдохновлялся примером Герцена и в меру моих скромных сил старался идти по его стопам в смысле манеры письма. Чтобы придать своим воспоминаниям возможно большую цельность, я нередко прибегал к помощи «подстрочных к ним рассуждений». Однако это, конечно, не могло изменить и действительно не изменило существа всего произведения как произведения мемуарного характера.

Несколько слов об истории этой книги. Мысль написать на склоне лет воспоминания родилась у меня очень давно и окончательно окрепла в середине 30-х годов, когда я был послом СССР в Англии. Тогда же я начал собирать и подготавливать материалы для такой работы. Первоначально я намеревался писать ее «последовательно-хронологическим» методом, т. е. начать с детства и юности. Однако дипломатическая деятельность в Лондоне до такой степени поглощала все мое время и энергию, что долго я не мог взяться за перо. Но тут — как это ни странно — мне неожиданно пришла на помощь вторая мировая война.