Array Коллектив авторов - Я жив…

Я обратил на него внимание сразу, как только увидел. Познакомился, а потом и подружился. Не подружиться с таким человеком, как Евгений Саныч, Женечка, было невозможно. Он обладал особенностью, очень для меня притягательной: никогда, нигде, ни при каких обстоятельствах Женя не подчеркивал своей исключительности. У него даже в мозгу не было, что он какой-то особенный.

А вот мы, студийцы, понимали, чувствовали, что такое Евстигнеев. Как про наших великих мхатовских стариков, которым я потом ставил спектакли, играл с ними, мы знали, что они – гении, так и про Евстигнеева уже тогда знали: он станет выдающимся, неповторимым артистом.

А сам он относился к своим способностям спокойно. Ничего исключительного, ничего такого, что выделяло бы его из общего ряда и давало ему какие-то преимущества перед другими, Женя в себе не видел и не ощущал. Есть любимая профессия, роли получаются, зрители, коллеги, друзья – все вроде бы хорошо относятся. Что еще нужно? И никаких подвижек в башке в сторону премьерства, «звездности», как теперь говорят, у Женечки никогда не было. Он обладал той колоссальной внутренней культурой, которая у актеров встречается редко.

Ведь откуда берется так называемая звездная болезнь? Прежде всего – от отсутствия этой самой внутренней культуры. Актер – публичная профессия. И если ты в ней состоялся, то должен привыкать к тому, что тебя узнают на улице, донимают поклонники, тобой интересуются средства массовой информации. Привыкать и нормально к этому относиться, а не изображать из себя черт-те что…

Среди наших учителей, мощных педагогов, колоссальных мастеров (штучный товар из нас делали всегда) выделялся один молодой педагог. Это был Олег Ефремов, который уже тогда отличался и своей мощью, и невероятной манкостью. Когда он даже просто ходил среди других преподавателей по коридорам, курил на третьем этаже и долго разговаривал, мы ясно видели и остро ощущали, какая это особенная, ни на кого не похожая индивидуальность.

Это было как раз то время, когда создавался театр «Современник». Своего помещения у театра еще не было, и папа Веня предоставлял Ефремову и его артистам для репетиций аудитории Школы-студии МХАТ. Мы, студийцы, были как бы чернорабочими при «Современнике», помогали на репетициях, в оформлении сцены – везде, где нужно было. И видели, как работает Олег Ефремов.

Мы обожали Олега Николаевича. Готовы были умереть за него. Это потом, спустя годы, когда произошла девальвация его личности и он фактически убил МХАТ, мы сошлись с ним насмерть. Но все это, повторяю, было потом. А вначале мы души в нем не чаяли…

Если говорить о режиссерской методике «Современника», то я бы назвал ее противомхатовской. В отличие от артистов МХАТа, актеры «Современника» говорили очень тихо. Почти так, как мы говорим в жизни. На сцене Школы-студии их игра выглядела естественной и органичной. Но когда «Современник» переехал в собственное здание на площади Маяковского, из зала иногда раздавалось: «Громче-то можно?»

И только одного «господина артиста» слышно было всегда: Евгения Евстигнеева. А вести себя как-то иначе, даже в угоду режиссерской трактовке, Женя просто не мог. Он даже не понимал, как можно играть по-другому. Если люди на тебя пришли, заплатили деньги, ты должен вложить им в ухо каждое слово, каждую реплику, где бы кто ни сидел – в партере или на галерке.

Могу похвастаться, что мы, студенты Школы-студии, стали первыми зрителями знаменитого впоследствии спектакля театра «Современник» «Голый король» по пьесе Евгения Шварца.

Шла сдача спектакля чиновникам от управления культуры. В зале – одни рожи. Не лица, а именно рожи, хранившие на протяжении всего действия каменное молчание, в то время как мы, студийцы, буквально подыхали от смеха. С этими людьми чуть шок не случился, когда неизвестно откуда раздались наши «бурные и продолжительные аплодисменты». Ведь мы присутствовали на спектакле, что называется, инкогнито, скрытые от глаз чиновников.

А спектакль был действительно замечательный! Жалко, что он полностью не сохранился на кинопленке, только фрагменты. Все занятые в «Голом короле» актеры играли прекрасно. Особенно Игорь Кваша и Олег Табаков. Причем Табаков играл роль повара вообще без слов. Очень хорошо и смешно чихал. Но все они только играли. А Евстигнеев – парил. Иного слова не подберу. Он, человек нетеатральной внешности, держал весь спектакль. Вот что такое уникальная индивидуальность!