Илона Марита Лоренц - Шпионка. Почему я отказалась убить Фиделя Кастро, связалась с мафией и скрывалась от ЦРУ

Он родился 8 апреля 1898 года на юге Германии, в городке Бад Мюнстер на Штайн Эбенбурге, известном своими источниками, в семье землевладельцев. Однако, как и для мамы, чье увлечение сценой было далеко от прополки и уборки урожая, будущее, которого он для себя желал, не имело ничего общего с семейными виноградниками. Море было его жизнью, его мечтой, его свободой. И он своего добился. В двенадцать лет он уже ходил в плавание. Окончив училище, служил на нескольких торговых кораблях, а в 1918 году был принят в немецкий морской флот. После Первой мировой войны он несколько лет ходил на шхуне до Южной Америки, а затем начал работать на «Ллойд».

Мама так никогда и не добралась до Парижа, потому что за время путешествия они полюбили друг друга. Она осталась в портовом местечке Бремерхафен, где у papa тогда был дом, и 31 августа 1921 года они поженились.

Алисе претила жизнь в рыбацком городке, поэтому она убедила papa переехать в Бремен, примерно в шестидесяти километрах к югу, где она беззаботно провела первые годы своего брака. Работа моего отца достаточно хорошо оплачивалась, чтобы она могла щеголять в мехах и бриллиантах. Они жили в чудесном двухэтажном доме со сверкающими французскими окнами, полуподвалом, гаражом и садом с березой. Утренний кофе, завтрак, обед и ужин подавали в столовой. Мы никогда не ели на кухне «как челядь» – так она говорила. В центре стола всегда стояли цветы или ваза с фруктами, столовая посуда была из тонкого фарфора, а приборы – серебряными. Горячие блюда привозили на тележке, а стол после каждого приема пищи застилали кружевной скатертью.

Мама держала домработницу, но не гнушалась и сама время от времени ползать на коленях, вручную натирая полы воском, и заниматься другими домашними делами, чтобы все всегда было идеально.

Я никогда не называла его отцом, папой или папочкой, для меня он всегда был papa . Что-то в нем было от итальянца, и женщины, да что там, и мужчины тоже, сходили по нему с ума.

Алиса гордилась своей принадлежностью к английской знати с острова Уайт: она сумела проследить свою родословную по материнской линии до Х века и до дома Осборнов и кичилась тем, что в семье «не было ни рабочих, ни торговцев», а все были «культурными, духовными людьми с хорошими манерами». Она сама, несмотря на несовершенное владение немецким, посвящала свободное время чтению в оригинале таких великих писателей и философов, как Артур Шопенгауэр или Иммануил Кант, практиковалась в игре на фортепьяно и продолжала образование самостоятельно.

Papa за время службы обзавелся хорошими связями, и в дом были вхожи важные люди того времени. В дни приема гостей к дверям подъезжали черные экипажи с откидывающимся верхом, а хозяин встречал их в парадном костюме с медалями, при шпаге. Однако papa нечасто бывал дома. Почти все время он был в отъезде, а каждый раз, когда возвращался, наготове был очередной ребенок. В первую беременность мама ждала тройняшек, но 27 мая 1934 года у нее случились преждевременные роды, и две девочки не выжили, только мальчик. Он был первенцем, и papa хотел назвать его Фрицем в честь брата. Но во время морского путешествия в 1932 году на «Бремене» мама познакомилась с сыном кайзера Германии, который попросил ее почтить память его погибшего брата. Она удовлетворила эту просьбу, и моего старшего брата назвали Иоахимом, хотя я всегда звала его Джо или Джо-Джо.

Затем, 11 августа 1935 года, в семье появился Филипп, Кики. В нем-то больше всего и проявилась страсть к музыке и искусству, которую мама так старалась привить нам всем. В выборе имени для своего второго отпрыска papa принимал так же мало участия: когда мама бросила безнадежно влюбленного в нее финансиста Филиппса, она подарила ему не только разбитое сердце, но и обещание, что раз уж ей так хочется иметь детей, одного из них она назовет в его честь.

9 октября 1936 года родилась моя единственная сестра, с которой у меня всю жизнь будут сложные отношения. Papa настаивал, чтобы ее назвали Эльзой, но мама решила, что она будет Валерией. С последним ребенком мама опять одержала верх, papa хотел назвать меня Анной.

Пока Европа и весь остальной мир заглядывали в бездну, мои родители вступили на извилистый путь, навсегда окутанный для меня завесой тайны. Я так и не смогла выяснить их истинные политические взгляды, и только с течением лет открылись некоторые подробности, наводящие на мысли о шпионских интригах и двойной игре. Судя по тому, как сложилась в дальнейшем моя жизнь, что-то из этого сохранилось в моей ДНК.