Николаус Белов - Я был адъютантом Гитлера

Насчет виновников поначалу ничего известно не было. В результате поджигателем стали называть самого Гитлера, и он знал это. Однако он все же покрыл виновников, когда вскоре выяснилось, что инициатором был сам Геббельс. Примечательно, что фюрер вел себя подобно тому, как это было во время кризиса Вломберг – Фрич. Акции против синагог и еврейских торговых заведений проводились у всех на глазах, и затушевать их оказалось невозможно. Ночь с 9 на 10 ноября 1938 г. навечно вошла в историю как «Имперская Хрустальная ночь»{138} , и этот погром отныне компрометировал Гитлера. Верность своим старым боевым соратникам оказалась для него важнее, чем собственная репутация. Геринг охарактеризовал эти события как тяжелый политический и экономический удар для Германии. Хотя он и был вынужден вместе с Гитлером определить требуемую евреями и подлежащую выплате «контрибуцию» в один миллиард рейхсмарок, но осудил эту акцию как «свинство», ибо боялся отрицательных внешнеполитических последствий. Кроме того, ему предстояло в качестве уполномоченного по осуществлению Четырехлетнего плана найти и получить из заграницы валюту для оплаты новых, взамен разбитых, витрин. В последующие годы мне ни разу не приходилось слышать от Гитлера о «Хрустальной ночи» ни единого слова. Эксцессы вызывали скорее симпатии к евреям, нежели способствовали антисемитизму.

В результате этих событий Рузвельт отозвал посла Соединенных Штатов из Берлина. Соответственно, Гитлер приказал вернуться из Вашингтона германскому послу Дикхофу. Квота выезжающих из Германии евреев стремительно возросла, хотя в течение 1938 г. различные государства их больше не принимали. В Польше даже был введен закон, запрещавший въезд евреев из Германии по политическим мотивам. Летом по инициативе Рузвельта в Эвиане состоялась международная конференция по вопросам беженцев, в которой участвовали 52 государства. Было известно, что она – без ощутимых результатов – обсудила в первую очередь проблему приема евреев во всех частях земного шара. Когда Риббентроп в начале декабря вел в Париже переговоры с французским правительством, он по возвращении сообщил о намерении последнего предоставить остров Мадагаскар в качестве возможного места для размещения еврейских беженцев из Германии.

Следующие недели были богаты встречами и поездками. После короткого пребывания на Оберзальцберге, в Мюнхене и Нюрнберге мы 15 ноября прибыли в Берлин, а затем 17-го отправились в Дюссельдорф на государственные похороны убитого советника Рата. 19 ноября через Годесберг, Аугсбург, Мюнхен вернулись на Оберзальцберг. Здесь мне представился случай поговорить с Гитлером о проблемах люфтваффе. Моя озабоченность тем, не основываются ли его планы на неверных данных о состоянии ее вооружения, частично подтвердились. Но в принципе фюрер был в курсе дела.

О бомбардировщиках «Ю-88» и «Хе-177» Гитлер имел ясное представление, но считал, что «Ю-88» уже достаточно опробован и потому полностью применим. Мои же опасения он принимал к сведению молча. В разговоре о запланированном «Хе-177» фюрер снова проявил свое инстинктивное предпочтение простых технических решений. Он сомневался в том, является ли тандемная форма расположения моторов, новая конструкция, наилучшим из возможных решением для четырехмоторного бомбардировщика. Геринг же внушал своим сотрудникам из министерства авиации, что Гитлер, мол, в вооружении сухопутных войск и военно-морских сил разбирается подробно, а вот насчет самолетов ему лучше помолчать. Постепенно до меня «дошло», что Геринг сознательно хочет распространить такое представление о технических интересах и знаниях фюрера. Однажды и сам Геринг не проявил таких знаний, но Гитлер, по-видимому, этого не заметил. К тому же Геринг не желал, чтобы фюрер вникал в авиационные вопросы детально, и поправлял его. Гитлер же, со своей стороны, тогда неограниченно доверял Герингу и был успокоен тем, что ему лично не надо заботиться об этом. Но со временем я констатировал, что он думал о вооружении авиации больше, чем предполагал Геринг. Считая вообще в вопросах вооружения воздействие оружия первостепенным фактором, Гитлер сознавал важность оснащения самолетов бортовым оружием соответствующего калибра, объема их бомбового груза во взаимосвязи с соответствующей дальностью полета, не говоря уже о том, что одним из его приоритетов была зенитная артиллерия.